Песнь пятая 153 Сказав, развертывает свиток. - О чудно - действие судьбы! - Орест бросает взор - и зрит Свое начертанное имя. - «Небесны силы! - восклицает, - Возможно ль? - жрица! - ах! познай! - Почто препровождаешь свиток? - Но льзя в жертве - брата зреть?» «Как? - ты, - ты, брат! - Opecml - возможно ль? Ты ль, бедный мой Opecml - мой брат? Ужели, - ах! - ужели, Фива, Мои вздыханья наконец Проникли страшный твой престол? - О буди! - буди ввек священна!» Так жрица вопияла тут, Но глас в ея гортани умер; Священный нож из перстов пал; Ток слезный градом покатился. - Потом, друг друга обнимая И силе рока удивляясь, Благословляли строгу Фиву. - Все зрители недоумели, Безгласны были и дивились Толь сильной дружбе, как богине. - Позорище остановилось На всеторжественном признаньи Божественного действа рока. - Народ чувствительный ликует, Расходится, - дивится Фиве. - И сам Фоант в то время понял, Что сердце каменно в нем тает. Уже тогда склонялся день; Вечерни тени нисходили
154 Херсонида На тощий жертвенник Дианы. - Освобожденные друзья, Чудяся сами силе рока, Диане воспевают песни. Тогда под тению вечерней, Как все уже в покое было, Связуясь новою любовью, Уединяются на мыс. - Каких бесед, каких вопросов, Каких вестей взаимных тамо Ни излилось из уст в свободе? - Здесь Ифигения находит В себе жизнь нову, новы чувства И вопрошает: «Возвести! Орест дражайший, возвести! - Ах! - сердце бьется, как помышлю, Что брата бы - должна была Сестра -Диане в честь - убить! Но возвести теперь мне вкратце! Еще ль наш жив отец великий? Еще ли мать жива? - сестра, - Дражайшая моя Илектра?» «Ах, Ифигения! - почто? - Орест ей отвечает в скорби, - Почто сие повелеваешь? Ужасны фурии опять Во груди оживут моей... Отец мой умер - не под Троей, В Мицене, - о судьбина люта! - А мать моя - забыла долг; Эгист, - любимец - и злодей; Долг был отмстить им - сей рукой... Долг был отмстить, - я каюсь, - боги! - Любезная! - не принуждай Вещать мне! - повесть не кратка».
Песнь пятая 155 «О брат мой! - жрица возопила, - Что хощешь ты сказать? - дрожу! - Меня объемлет пламень некий! - Спеши окончить страшну новость!» «Как ты в Авлиде, - рек Орест, - Была на жертву ведена, Кто мнил, чтоб ты жива осталась? Всяк верил, что ты пала в жертве; Все добродушные рыдали. О всемогущи небеса! Какою мрачностью густою Вы кроете судеб изгибы? - Сие жрецам открыто лучше. Не помнишь ли, где я воспитан? - Воспитан при дворе Фокейском, Где сей достойный сердца Пилад Стал другом мне, - вторым стал мною. - Сколь дружба велика моя, Столь страсть неистова была, Любовь ужасна к Гермионе, - Надменный Пирр, - младый герой, - Ахилла славного сын славный, Был также мой соперник страшный. - От падших стен великой Трои Он возвратясь в Эпирску область, Спешил взять руку Гермионы. - Как можно снесть удар толикой? - Я сам страдал по Гермионе, Страдал мучительной любовью. - В тоске, в отчаяньи жестоком Я вторгся в брачный храм священный, Постиг - и пролил там - кровь Пирра, А Гермионой - овладел; Но что? - извне увидев рай, Внутри себя нашел я ад. -
156 Херсонида Ах! - с самыя отца кончины, По смерти Клитемнестры, - Пирра, Ужасны адски силы гнали, Терзали, рвали грудь мою. - Тогда Оракул возвестил, Чтоб в очищенье чувств моих Лететь на парусах - сюда. - Вот! зри, как рок играет мною? - Сей Пилад, - друг мой, - все* оставил, Оставил свой Пелопский двор, Чтоб не оставить лишь меня; Он всё со мною разделял, Во всём, - во всём вторый был я... Он истинной любви достоин, И больше, - больше, чем любви; Он и твоей любви - достоин; Ах! - если б вздох признался твой!..» «Так, - Ифигения почтенна, Достойна жертв сердечных жрица! - Тут Пилад прерывает речь, - Так, - он мой друг, - вторый есть Пилад, Мне мнится, - непременны парки В минуты нашего рожденья Как бы умыслили согласно Одну нить жизни нашей прясть. - Я разделяю все с Орестом; Я разделяю саму жизнь; Я умереть готов с Орестом, Кровь, - кровь одна струится в жилах; Мое же сердце, - о любезна, - Принадлежит к нему, - к тебе!» Сказал - и воздохнул он втайне. При сих словах лице девицы Покрылось утренним румянцем. Она бросает взгляд любви 460 470