Рассвет полночи ТОМ 1 Херсонида

Часть третья 273 Сей спор в зародыше дотоле поревался, Пока творящий Дух над ним не разливался. Он, зыбля жизненны крыле меж тусклой тьмой И молнии быстрей летая над водой, Грел мира яйцо, где все еще смесилось; Образовал росток, - согрел, - оно раскрылось. Любовь втекает в смесь, и смесь приемлет чин; Дыханье первое - хвала вине всех вин, Что животворною усмешкой оживляла И миру мудрое движенье даровала. Тогда, сменивши тьму, среброобразный свет Покрытой твари тьмой и род и вид дает. - Вода отчасти в твердь возникнула парами, Отчасти, ниц склубясь, осталась меж брегами Иль, верзясь сонмищем в обширный тощий зев, Пустила в пропасти ужасный стон и рев. - Бугристые поля, открыв безводну сушу, Сокрыли в зелени растущей неку душу. Здесь к тверди мшистый холм подъемлет верх крутой; А тамо дол лежит, покрытый муравой; Здесь дремлет в тишине дремучий лес тенистый, Где отголос немый твердит воздушны свисты; А тамо с крутизны сребристый ключ бежит И, роя новый путь, в траве младой журчит; Но под твердынями подземность отверзалась, Из коей грозна ночь с угрозой исторгалась И предвещала тем о горестных часах, Как, споря с жизнью, смерть преобратит нас в прах. Внезапу звезд полки чредились в небе синем, Где любопытный свой мы только взор ни кинем. - Бог тяжесть нужную вложил в то время в них Для равновесия и для движенья их.

274 Рассвет полночи Все к средоточию систем своих стремятся; Все паки отразясь от оного далятся; Планеты феб влечет, а те его влекут. - Сей силой все миры порядочно текут. Сей тайный механизм простейший, но чудесной Являет, сколь премудр Перст силы пренебесной. Се рдится там восток! се фебу путь отверзт! Феб первый шаг дает, - и шаг его сто верст; Он будто исполин течет над горним сводом, Проходит полдней круг, спускаясь с важным ходом. Здесь новый предлежит в вечерней бездне вид. - Когда светило дня вблизи над ней висит, В ней зрится солнца лик тогда огнеобразный И плавает в зыбях, как круглый щит алмазный, Меж тем как подлинник, скрывая от очей В пучине пламенных чело своих лучей, Вдруг погружается в червленый океан; Вдруг скрылось зрелище! - влечется выспрь туман; На холмы всходит тень; валы в водах чернеют, И косные пары вокруг брегов синеют. - Луна, как сребрян серп, пуская бледный свет, Выходит посреди блистающих планет; Пред нею катится вечерний круг Венеры, А прочи вкруг его пустились хором сферы. Лишь было первое движенье сих телес, Ударил час, - но звон его тогда ж исчез; А время - сколь легко вперед, - вперед бежало? Еще тогда оно плачевно повторяло, Что мы всегда его теряя будем жить, Забыв, как вдруг судьба прервет животну нить. Беспечный смертный, зри! - се времени зачало! Но вечно ли оно теченье восприяло? Пары, подъятые лучами, выспрь текли, Знаменовали брак и неба и земли; 100 ПО

Часть третья 275 Пернатый лик, паря меж тонкими парами, Открыл симфонию свою под небесами. - Какое зрелише явилося в тот час, Егда «да будет» рек творящий сильный глас? Одушевленный прах с восторгом в поле рыщет; Прах ржет в лице коня, в долине пищи ищет. Двуветвистый елень, покрытый серым мхом, Отрясши персть, летит к ключу иль в злачный дом; Там бурный лев, скакнув из сей скудели чермной, Пустил торжественный свой рев по роще темной; Там шаткий холм идет, иль сей огромный слон, Являет блеск ума, чтит утром солнце он; Там, полживотным быв и полземлей, тигр дикий, Отверзши зев, пустил в пустыни первы рыки; Там мелка персть бежит; там прах ползя сипит; Там крылатеет пыль; перната пыль жужжит. - Великий Боже! так Ты их от сна подъем л ешь И песнь сквозь пурпурну зари завесу внемлешь. К восторгу Ангелов боготворится прах; Прах дышет; - первенец, любимый в небесах, Духов чистейших друг блаженный, - несчастливый, Царь мира воспрянул, дух горний ощутивый, И в злачных утренних лугах себя узрел; О сколь тогда премудр из персти он исшел! - Поставлен быв меж стран земных и меж небесных, Он стал узлом существ духовных и телесных; В нем вмале мир вмещен со всею высотой, Со всею глубиной, со всею широтой. Свирепа дщерь греха, смерть мир не посещала; Едва лишь оного край тронуть дерзала: Внезапу с скрежетом скользила от краев И погружалась в тьму, от света цепенев. - Но племена - ах! все ль зрят Божию в нем славу? Все ль утвержденну зрят в нем творческую державу? Все ль помнят, в каковой невинности он был, В коль низку мрачность он себя уничижил?