Рассвет после ночи

— Приехали четверо в белых халатах, — начал рассказывать Самандос. Сказали, что есть распоряжение срочно перевезти Алексиса из Пирея в хорошую афинскую больницу. На журналиста даже не обратили внимания. Алексис сказал, что ему и здесь неплохо, тем более что он вместе со своим другом. Те стали настаивать, пытались насильно уложить его на носилки. В это время как раз вошел в палату отец Алексиса. Он спросил, почему не в курсе того, что сына перевозят в другую больницу. В общем, он что-то заподозрил и сказал, что пойдет позвонить в ту больницу. Вслед за ним вышел один из четверых, а остальные опять пытались уложить Алексиса на носилки. Когда я вошел в коридор, то увидел, как человек в белом халате ударил сзади по голове другого человека, который держал телефонную трубку. Я кинулся к ним, узнал отца Алексиса. Тот, в белом халате, хотел ударить и меня, но я размахнулся и своим тяжелым свертком ударил его пр лицу, да, видно, так сильно, что он взвыл и бросился в палату Алексиса. Я громко звал на помощь. Из палат, из кабинетов выбежали люди. Врачи занялись отцом Алексиса, а я вместе с пятью-шестью мужчинами поспешил в палату, но оттуда уже выскочили эти четверо в халатах и, расталкивая всех и нанося удары, вырвались из больницы и скрылись на поджидавшей их машине.

— Когда это произошло? — спросил Никос.

Часа два назад. Отец Алексиса еще не пришел в сознание. Врач сказал, что жизнь его, однако, вне опасности. Но самое главное, Алексис, кажется, узнал одного в белом халате. Говорит, что заметил его в Риме, когда была попытка взорвать бомбу, заложенную под трибуну…

Самандос печально посмотрел на сидевших рядом Елену и Лулу.

ВМЕСТО КОРОЛЕВСКОЙ СВАДЬБЫ

Елена часто возвращалась к воспоминаниям о курьезном случае — неожиданной встрече в Лондоне с королем-изгнанником. Думала: могла бы рассказать ему о том, что она была в тот день в Афинах, когда состоялась помпезная королевская свадьба. Конечно, мог бы возникнуть вопрос: была ли известная певица свидетельницей нашумевшего события в сентябрьский день 1964 года? Ответом Елены Киприанис было бы…

Свадебный кортеж медленно двигался по центральным улицам Афин. В осенний день заключили супружеский союз молодой король эллинов и одна из дочерей датского короля. Приглашенных на свадьбу было много. Среди гостей находилась и греческая певица, которая уже много лет не была на своей родине и приехала в Афины, чтобы принять участие в скромных памятных торжествах, посвященных ее отцу. И вот Елена Киприанис приглашена на королевскую свадьбу.

Торжественная процессия приближалась к королевскому дворцу на красивой и тихой улице. Вдоль проспекта растянулась длинная цепь автомобилей. И вдруг среди шикарных автомобилей Елена увидела престранную, но такую знакомую машину. Только за рулем восседал уже не тот маленький и смешной грек, который весело напевал: «На земле — Фаэтон, и на небе — Фаэтон», а огромного роста мужчина с большими и пышными усами. Его лицо показалось Елене знакомым. И когда эта машина была рядом, Елена сделала знак водителю остановиться, быстро пересела в «Фаэтон».

— Здравствуйте, я…

Невозмутимый водитель тут же показал на большие афиши с портретом певицы, расклеенные на стенах.

— Давно вас знаем, — пробасил он дружелюбно. — Кофейню на Пирейской дороге помните? Я не забыл, как друг мой Фаэтон вез однажды вас из Пирея. — Самандос засмеялся и, совершенно не обращая внимания на гневные взгляды и сердитые крики шоферов, прорвал цепь автомашин и выехал на улицу, ведущую в Пирей. — Вы молчите, — продолжал Самандос, — но я знаю, что вам хочется побывать в Пирее. Эх, если б «Фаэтон» был как ракета! Мы немного опоздаем…

— На концерт? — спросила Елена.

— А вы знаете? Гостей знаменитых там нет, афиши тоже не зазывают…

— А как вы очутились в такой день около дворца? — поинтересовалась гостья.

— Русского Никоса отвозил в советское посольство, рядом с дворцом.

— Русский Никос?

— Боевой друг нашего Никоса. Вместе были в горах, воевали с фашистами.

Когда «Фаэтон» остановился около портового клуба докеров, концерт уже начался. Елену провели на балкон. На сцене пел хор в сопровождении небольшого оркестра. Среди поющих Елена сразу узнала Никоса, хотя тот и заметно изменился с тех пор, когда они почти десять лет назад последний раз виделись в Париже. Никос сделал несколько шагов к краю сцены. Елене показалось, что сделал он это не без труда, словно у него были не ноги, а протезы. Да, да, она слышала, что Никоса жестоко пытали. Неужели верны слухи о том, что ему перебили ноги?

В буйной копне светлых и вьющихся волос на голове Никоса виднелась пепельная седина. Черты его лица стали резче, глубже глаза… Никос стоял в середине первого ряда и пел вместе со всеми.

Но когда хор кончил петь, собравшиеся в зале стали кричать: «Никос, Никос!», «Ставридис, браво!»

На сцену вышла женщина в черном и торжественно объявила:

— Баллада о павших. Солисты Никос и Лулу Ставридис. Баллада посвящается памяти наших братьев и сестер, погибших в годы Сопротивления.