Растерзанный

Обойдя просверленную фигуру, дальнобойщик расстегнул молнию и, отодвинув резинку трусов, извлек член на свежий воздух. Выглянув из-за пластикового укрытия, он крикнул:

– Погоди, я скажу, когда начинать.

Глядя в экран телефона, Жене не верилось, что сейчас перед его глазами со скоростью двадцать четыре кадра в секунду воспроизводится реальный мир, созданный творцом за шесть миллиардов лет или дней. Мир, где спрятавшись за пластиковой ростовой куклой, грязный водитель седельного тягача рукой стимулирует свой полуобвисший половой орган, сжимая и разжимая его, словно грушу тонометра. Галактика Млечного пути, пояс Ориона, Бетельгейзе и Альдебаран – вселенная сжимается до размеров жопы клеща, торчащего из тела ребенка. Твоего ребенка.

– Ща, ща все будет, – прохрипел Саша, – камера, мотор! Давай!

Просунул, перехватил, погнал. На внутренней стороне Жениного черепа мерцала неоновая надпись «Не входить», и голос Егора Летова твердил, что все идет по плану. В уголке экрана разделенные двоеточием моргали четыре нуля. Оператор создавал лишь видимость записи, стиснув зубы, наблюдая за манипуляциями ревущего в экстазе актера. Пора. Спрятав за пазуху телефон, водитель пикапа выхватил туристический топорик и, приблизившись к фигуре постового, широко замахнулся. Сверкающая сталь с хрустом врезалась в преграду. Удар, еще удар, и в пожелтевшую траву упала отрубленная голова пластикового стража.

– Где еще один?! Где последний!?

Застигнутый врасплох дальнобойщик, отшатнулся, не понимая, откуда у Жени топор и, что вообще происходит.

– Где последняя кукла?

Опавший член сам собой убрался в ширинку поджатый резинкой трусов, как ящик с доводчиком. Саша нахмурился, шумно прочистил горло и сплюнул.

– Ты не получишь телефон, пока я не увижу последнюю фигуру. Ты сказал, что знаешь, где еще две. Где вторая?

– Топор опусти, – сипло процедил водитель тягача, после чего вновь сплюнул.

– Где последний? – кивнув на обезглавленного стража, спросил водитель пикапа, – мне он нужен. Скажи, мы съездим, и там я отдам тебе телефон.

– А то что?

Сашины глаза сощурились, став острыми и опасными, как лезвие. Отступив на шаг, он завел за спину правую руку.

– А то что?! – повторил вопрос дальнобойщик, выхватив пистолет, – топор на землю. Быстро!

Женино сознание блуждало в тумане. Непослушные ноги тряслись. Присев на корточки, водитель пикапа медленно положил топор. Пальцы еще не успели покинуть рукоятку, а Саша уже придавил их подошвой ботинка.

– А-а-а!

– Больно, сука? – размахнувшись, дальнобойщик пнул Женю в грудь.

Водитель пикапа беспомощно лежал на спине. Прижав коленом шею противника, Саша поднес к дрожащим губам холодное дуло.

– Что выберешь: мой ствол или этот? – надавив, дальнобойщик протолкнул пистолет Жене в рот. – Подумай, даю тебе шесть секунд. Раз.

Мутные, как лесное болото, глаза сумасшедшего извращенца засасывали Женю целиком. Они напоминали выгребную яму сельского туалета, бездонную пропасть нечистот. Глаза насильника вопреки законам логики пахли, источая невыносимую аммиачную резь. Ядовитые, тошнотворные, как фосфор желтые и такие же токсичные.

– Два.

Пистолет вошел глубже. Мушка оцарапала Женино нёбо.

– Три!

В глубине Жени, между окаменевшим сердцем и скукожившимся желудком, родился крик, рвущийся на свободу, как неудержимая блевотина. Водитель пикапа кашлянул, рефлекторно дернулся и накрыл ладонями руку, сжимавшую пистолет. Пальцы Жени скользнули в спусковую скобу, глаза зажмурились, боясь и в то же время, с нетерпением ожидая выстрела, уповая на долгожданную, спасительную вспышку, на всепоглощающую и всепрощающую боль. Но ее не последовало. Да, боль была, только другая, от выдернутого изо рта пистолета, мушкой отколовшего зуб.

Подскочив с Жени, насильник отбросил оружие и растерянно огляделся. Отсутствие выстрела поразило его не меньше, чем скорчившегося противника, рядом с которым лежала отрубленная пластиковая голова.

– Пого-ди, – переводя взгляд то на Женю, то на усеченную кукольную голову, шептал дальнобойщик, – по-го-ди.

Опустившись на колени, Саша схватил отрубленную голову и приложил к Жениному лицу.

– А этот мент – не твой родственник?

– Сын, – с трудом выдавил путешественник, – это мой сын.

От избытка впечатлений голова у Саши пошла кругом. К этому часу он не спал уже больше суток, столько же не ел и едва ли соображал без сигарет. Положив пластиковую голову постового на грудь его же родителя, дальнобойщик накрыл ее безвольными Жениными руками. Сжав кусок пластмассы, водитель пикапа беззвучно вздрагивал, глотая кровавые слюни.

– Убей. Убей меня.

Шепот тихий, как первый ночной заморозок, заполз под ветви барбариса.

– Слышишь? Убей меня.

Не отвечая, Саша покачал головой.

– Ты же хотел, ты же мог, – голос водителя пикапа звучал, словно мольба умирающего, но дальнобойщик продолжал отнекиваться.

– Нет.

Перевалившись, Саша засунул руки в карманы Жениной куртки и вытащил пачку сигарет. Достав пару, он подкурил, после чего одну переложил в рот Жени, ближе к тому уголку, где не было видно крови. Водитель пикапа глубоко затянулся, выпустив дым носом.