Расторжение

Откуда готика, откуда прежде сны,
откуда рог возвышенной луны,
и хвойный дух в лесах белопогонных,
и снеги идут. В зеркалах – темноты,
и пропуски в словах; Санкт-Петербург,
ума единорог, откуда морок
второразрядный, инфлюэнца, насморк
и кенотаф из скандинавских плит?
Избыток, патока несбыточного рая,
твердыня и цезура мира,
                                                          крен
балтийской синусоиде.
Харибдой
и Сциллой промеж ног прыжок и фрахт,
и поворот винта суицидальный, – вся
подноготная. И причащенье
булыжником с бумажной мостовой.

А что пенька и лен в твоей Тавриде?

В скалистых фьордах фолианты Фрейда

листай, там все написано о смертных,
торгующих деторожденьем смертных.
Нуте-с…

                    В оранжерее разоренной

Биржи
раскрой объятья залетейской стуже
и яблочком катись по Малой Невке,
на частничке к Некрасовскому рынку,
к подстриженному аглицкому парку,
где вреден Север, где скрипят полозья
как армия писцов нотариальных.

Здесь похоронен неумытый князь.

В камзоле? В тоге? Прах
ни отряхнуть, ни вытряхнуть.
Санкт-Петербург ума,
откуда готика, когда еще не назван
никак, – но существует? Существуй!
Как ты да я, как гений и злодейство.

Откуда готика? Откуда прежде сны.

Откуда рог возвышенной луны.
«Все, кто блистал в тринадцатом году, —
лишь призраки на петербургском льду».

И хвойный дух в лесах белопогонных;

подошвы чуют гуд грунтовых вод.

Лето 1990 г.

Искушение св. Маркузе