Расцвет и упадок цивилизации (сборник)

Для меня вопрос гораздо сложнее: добро и зло, свет и тень переплетены самым сложным образом и провести такое разделение очень затруднительно. Если уж говорить о недопустимой уступке мракобесам, то она заключается в признании Ш.[213] и другими практических достижений Лысенко, что и давало ему в руки действительно огромный козырь и на что они не имели даже формального права, так как в практической деятельности они ни хрена не понимают. А кроме того, что такое мракобесы? По-моему, все те, кто запрещает высказывать или отрицает право на существование определенных взглядов без достаточного к тому основания. Последняя прибавка необходима, так как при достаточном основании мы вправе налагать запрет на высказывания и пропаганду определенных взглядов. Например, вряд ли можно разрешить пропаганду каннибализма и публикацию рецептов изготовления бифштексов из мягких частей младенцев, технику вскрывания квартир и прочее. В викторианский период считали, что никто из здравомыслящих людей подобного идиотизма защищать не будет и потому полагали допустимым неограниченную свободу высказываний. Двадцатый век разрушил эту иллюзию уже якобы достигнутого высокого разума. Появились теории, проповедующие необходимость восстановления действия естественного отбора с их практическими последствиями – полным уничтожением целых наций. И все эти абсолютно мракобеснические теории и действия ссылаются на как будто научно доказанные факты о связи наследственности с хромосомами и о полной ненаучности вопроса о наследовании приобретенных свойств, а отсюда – о необходимости организации человеководства по принципу скотного двора (наш Серебровский)[214]. И эти люди совершенно нетерпимы к сторонникам ламаркистских взглядов: Кольцов после моего доклада на I-м Съезде зоологов заявил: „Я вас не понимаю и не желаю понимать!“[215]. Добржанский[216] пишет в одной статье: „Нет никакого смысла проверять данные о наследственности приобретенных свойств, так как это совершенно ненаучное дело“. Точь-в-точь как говорили Галилею перипатетики его времени. При всем моем восхищении положительными движениями менделизма, я вынужден признать, что в экстраполяции морганистических и менделистических взглядов на всю эволюцию мракобесия хоть отбавляй. И единственным выходом из затянувшегося положения я считаю совершенно хладнокровное, абсолютно независящее ни от каких внешних соображений, размышление об общих положениях биологии…»

4. III.1952.

«Позиция „двух станов не боец…“ вызывает решительное осуждение, как отсутствие твердых убеждений. Я склонен думать наоборот: именно сознательно или бессознательно надевание шор означает нетвердость собственных убеждений о безусловной спасительности рационализма, боязнь уступки „лукавому разуму“.

Но даже принимая как первое приближение, что в период решительных переворотов позиция „двух станов не боец“ недопустима, мы должны вспомнить старую пословицу: „всякому овощу свое время“. Убежденность с отрицанием „с порога“ всякого инакомыслия, нетерпимость, даже фанатизм, могут быть полезны в период крупных переворотов, но превращаются в безусловный вред в период эволюционного прогресса после завершения переворота, так как тогда они стремятся остановить развитие мысли. Остановка культуры Китая – слишком большое уважение к прошлому…»

О значении битвы при Сиракузах в мировой истории