Расцвет и упадок цивилизации (сборник)

В № 291 «Известий» от 11 декабря 1963 года, с. 4 появилась статья «Злые языки» специального корреспондента «Известий» И. Костюкова. В ней рассказывается про мытарства конструктора отдела главного механика рудоуправления имени Орджоникидзе из Кривого Рога Михаила Одноуса. Работник он, видимо, вполне почтенный, и его портрет как активного рационализатора печатался в газете, но под влиянием слухов, что он сектант, Михаил не выдержал и ушел с работы, а затем под влиянием тех же слухов не мог в течение полутора лет вновь найти работу, так как все отделы кадров, куда он обращался, боялись принять сектанта, и только после вмешательства Горкома партии его вынужденное безделье прекратилось. Все кончилось благополучно, так как Одноус стал жертвой вздорных слухов. Ну, а если бы слухи не оказались вздорными, если бы Одноус был действительно сектантом, что же тогда, он был бы обречен на безработицу? Разве согласно нашей Конституции сектанты не имеют права на работу? Разве у нас не провозглашена свобода совести? Разве не утверждается, что у нас нет безработицы? А вот тут говорится, что в городе, нуждающемся в работниках его профиля, почтенный работник не мог устроиться полтора года, просто потому, что там, очевидно, во всех отделах кадров прочно засели наследники Сталина!

Но, может быть, его обвиняли в принадлежности к какой-либо изуверской секте, творящей преступления (если такие секты существуют еще у нас)? Тогда это дело прокурора и следственных органов, но в данном случае все «обвинение» сплетники сформулировали так: «Сектант самый отпетый! И все повадки у него сектантские! Судите сами: горилку не пьет – раз, табачного дыма терпеть не может – два, не ругается – три! Ну чего же еще! Ясно, что сектант!..»

В каком веке и в какой стране мы живем? Рассуждения наших криворожских безбожников, с точки зрения «методологии», напоминает рассуждения козака Данилы из повести «Страшная месть» Гоголя. Он приходит к заключению, что его тесть явно водится с нечистой силой, а нечистая сила, по мнению славного козака, примерно составлялась из католиков, турок и евреев. Поэтому узнав, что тесть не хотел выпить меду, он говорит: «Горилки даже не пьет! экая пропасть! Мне кажется, пани Катерина, что он и в господа Христа не верует… Поганые католики даже падки до водки; одни только турки не пьют». А на слова тестя, что он не любит свинины, пан Данило так же резонно возражает: «Одни турки и жиды не едят свинины». С такой дикой и фанатической «идеологией» совмещались не менее дикие методы войны, описанные тем же Гоголем в «Тарасе Бульба». «Дыбом стал бы ныне волос от тех страшных следов свирепства полудикого века, которые принесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног по колено у выпущенных на свободу, – словом, крупною монетою отплачивали козаки прежние долги». Но вернемся к Одноусу и формулировке выдвинутого против него «обвинения». Недавно в тех же «Известиях» какой-то, кажется, философ доказывал, что религия никакого положительного влияния на мораль не оказывает. Поэтому можно было бы ожидать, что редакция или корреспондент постарается разъяснить криворожским безбожникам, что их обвинение бессмысленно, что современные атеисты отличаются по сравнению с сектантами большей трезвостью и воздержанностью от сквернословия. Этого не сделано и вполне понятно, почему. Потому, что большинство сектантов (с многими я был знаком на Урале и в Киргизии) действительно отличаются воздержанностью в отношении вина, табака и тех грязных ругательств, которые, по мнению некоторых наших писателей, необходимы для характеристики нормального русского человека. Это касается не только представителей христианских сект, но и такой религии как ислам. Сейчас, конечно, под влиянием антирелигиозной пропаганды магометане пьют гораздо больше, чем раньше, и наши лекторы подчас относят пьянство и у магометан к пережиткам капитализма. На это был прекрасный ответ седого Абдурахмана в стихотворении В. Константинова и Б. Рацера («Крокодил» № 33 от 30 ноября 1962):

Но тут прервал говоруна
Седой Абдурахман:
– Я в старину не пил вина —
Не разрешал Коран.
Ну, а теперь, простите, мне
Не пить нельзя никак,
Ведь вместо чая в чайхане
Мадера и коньяк.