Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории

Лотар, главный герой одноименного романа Дизраэли, опубликованного в 1870 году, замечал: «Мне кажется, пауперизм связан не столько с размером заработка, сколько с условиями жизни. Если бы рабочий класс имел при нынешних своих заработках хорошее жилье, он был бы богаче. За те же деньги люди были бы и здоровее, и счастливее». Та же мысль приходила в голову другим энтузиастам «образцовых жилищ» — некоторые из них, богатые филантропы, вкладывали средства в расчистку трущоб и новое строительство, образцы которого до сих пор можно найти в разных английских городах.

Весной 1887 года королева посетила Ист-Энд, чтобы торжественно открыть там Народный дворец с концертным залом, библиотекой и помещением для репетиций хора. До ее слуха долетел ужасный шум, совершенно новый для ушей королевы. «Кажется, это называют освистыванием, не так ли?» — сказала она. Солсбери, извиняясь, заметил: «В Лондоне больше хулиганов, чем в любом другом крупном городе на этом острове… Вероятно, это социалисты и самые дрянные ирландцы».

В массовом сознании лондонский Ист-Энд стал средоточием мрачных тайн. Он был бездной, пресловутой темной изнанкой Лондона, преисподней. Это был город ночных кошмаров. Позднее он стал олицетворением сущности викторианского Лондона и местом действия сотен телесериалов. Однако летом и осенью 1888 года он привлек пристальное внимание публики совсем по другому поводу. Общественность заинтересовали два производственных спора, чреватые предвестием будущего, словно тяжелые тучи, готовые пролиться дождем. Девушки со спичечной фабрики Брайанта и Мэя в районе Боу массово отказались выходить на работу после того, как в начале июля 1888 года двух работниц уволили за неподчинение. Девушки объявили забастовку и добились внушительной поддержки. Их выступление привлекло внимание к чудовищно нездоровым условиям их работы. Белый фосфор, который использовали для производства шведских спичек, провоцировал дегенеративное некротическое заболевание под названием «фосфорная челюсть». Девушки трудились в рабских условиях и теряли здоровье. Семьсот работниц ушли с фабрики «Фэйрфилд уоркс», спровоцировав ее закрытие. Они были готовы неустанно бороться за свое дело, и их первый марш протеста привел их не к Вестминстеру, а на Флит-стрит. Они заручились поддержкой журналистов, парламентариев и членов различных социалистических партий столицы.

Видный тред-юнионист Том Манн позднее писал:

…Вскоре девушек организовали в профсоюз. Их дело вели с большим мастерством. Учредили клуб, действовавший как просветительский и социальный центр. Во всем происходящем ощущался дух надежды. Девушки победили. Этим они оказали стимулирующее действие на другие слои рабочих, часть которых также проявляла признаки разумного недовольства.

Большинство девушек были ирландками и принадлежали к культуре, имевшей немалое влияние в Ист-Энде. Это был решающий момент для всего английского профсоюзного движения в целом, определивший, в частности, условия крупной забастовки портовых грузчиков в Ист-Энде в следующем году. Энгельс назвал деятельность работниц спичечной фабрики «легким толчком, необходимым, чтобы в движение пришла лавина». Лавина не заставила себя ждать.

Тем временем на Ист-Энд упала тень, которая привлекла внимание всей страны. Короткий период с августа по ноябрь того года, когда в районе орудовал Джек-потрошитель, вызвал всеобщий ужас невиданного размаха. Казалось, будто метафорическая тьма, окутывавшая это место, сконцентрировалась в неуловимой безымянной фигуре, а тот факт, что его так и не схватили, заставлял подозревать, что женщин каким-то образом убил сам Ист-Энд. Эти случаи только подлили масла в огонь всеобщей нервозности и страхов того периода.