Рать порубежная. Казаки Ивана Грозного

Беда приближалась неотвратимо. Взирая на цветущую землю, не верилось, что в пору её пробуждения и рождения нового, в пору созидания, в пору пахоты и сева пришла злодейка на русскую землю и надо браться за оружие. Не верилось, но было так. Лазутчики доносили, что татарский загон близко, но и без того с башен кремля были видны дальние дымы, сполохи пожаров озаряли вечернее небо: горели веси, дальние слободки, горела многострадальная русская земля, сотрясалась под копытами степной конницы, и беду эту должна была предотвратить порубежная рать, собранная под рукой воеводы Хворостинина. Город под присмотром князя Дмитрия спешно готовился к встрече неприятеля. На посаде поменяли ветхое остье в частоколе, разобрали мосты, накрепко заперли и подпёрли тяжёлыми брёвнами ворота. Входы в кремль оставили открытыми, на случай если не удастся отстоять посад, а уж коли случится беда, поднимутся на цепях мостки, опустятся чугунные решётки — герсы, затворятся окованные железом ворота, схоронит крепость за своими стенами защитников, как приняла уже жён, детей и стариков. Ныне же надеялись отстоять весь город. Уже расселись воронами по стенам опричники в чёрных кафтанах и шапках-колпаках, перемешались с городской сторожей и стрельцами. Оборужились и жители заразские: кто сабелькой, кто копьецом, взяли в руки топоры, рогатины, ослопы. У кого было, вздели на себя побитые ржой кольчуги, дедовы шеломы, полезли на стены. С ними увязались многие жёнки да отроки малые: еды, воды принести, рану перевязать, затушить огненную татарскую стрелу, а то и сбросить камень на ненавистную басурманскую голову. Изготовились, врага ожидаючи. Крымчаки ещё не подошли, а из бойниц уже глядели карающим оком тюфяки, пищали и ручницы. Притаились на стенах лучники и самострельщики. Хворостинин самолично обошёл посад и кремль, всё осмотрел, всё проверил. Убедился — премного придётся потрудиться врагу, чтобы взять город. Встанут на его пути надолбы да рогатки, рвы да валы, частокол да каменные кремлёвские стены, но самое главное — заступят ему дорогу сильные духом русские люди. На них и полагался молодой воевода. На таких вот, как соратник Фёдор Львов да посыльный казак Дороня Безухий, что стояли с ним на Караульной башне. Внимательно всматривался князь сквозь узкий проём бойницы вдаль, туда, откуда должен появиться татарский загон. Все помыслы о предстоящей битве. Ныне ему пригодится весь опыт, обретённый на государевой ратной службе, и не только свой. С детства интересовался маленький Митя подвигами предков, многое поведал ему отец о великих воинах Руси: о могучих богатырях Василии Буслаеве, Александре Пересвете, Евпатии Коловрате, о славных полководцах, князьях Святославе Игоревиче, Александре Невском, тёзке Дмитрии Донском. Знал и о князе Владимире Святославиче, первом, кто озаботился о рубежах Руси и стал ставить грады и заставы по Десне, Остеру, Трубежу, Суле и Стругне, кои преградили путь номадам из Дикого поля. Было чему поучиться и у воевод недавнего времени: Даниила Щени, что разбил литовцев у Ведрошей и вернул Руси отторгнутый Великим княжеством Литовским древний город Смоленск; у Семёна Ивановича Микулинского, что покинул грешную землю десяток лет назад. Умелый воевода проявил себя в войне с ливонцами и при взятии Казани. Был он и воеводой града Николы Заразского. Отсюда водил своих воинов против хана Сагиб-Гирея и царевича Имина. В тот год крымчаки подступили с великой силой — тьмотысячно: с ногаями, турками и огненным боем, но устояла рать порубежная... Не раз приходили татары к стенам Заразска. Были тут и свирепый Ахмат-Гирей, и Сафа, и царевич Ислам, но всякий раз отступали. Премного надеялся Дмитрий, что отступят и в этот раз. Не зря же годами учились воевать с татарами и бить их, не зря же создавали Засечную черту и ставили острожки и крепости, не зря денно и нощно такие воеводы, как мудрый князь Михаил Иванович Воротынский, радели и налаживали на ней службу. Хворостинин надеялся, что не зря.

— Явились, душегубцы, — зоркое око казака первым углядело неприятеля. Дороне почему-то подумалось о Карамане:

«Небось скачет мой спаситель с остальными, чтобы резать русских людей, или нет?»

— За что Руси наказания?! В прошлом годе голод, в этом моровая язва, а тут ещё эти — пёсьи дети. — Львов повёл плечами, будто разминался перед кулачным боем.

На храмовой колокольне Николы Заразского ударили в сполох.

Хворостинин надел шлем-ерихонку, поправил наборный пояс, сверкнули в свете закатного солнца металлические пластины на доспехе-бахтереце.

— Кому мир не дорог, тот нам и ворог. Изопьём, браты, с татарами смертную чашу!

* * *