Ратибор и темный волхв

— Такие словеса бесполезные, вроде «пощада» да «жалость», мне незнакомы сызмала, — довольно ощерился безжалостный чародей, нежно поцеловав при этом сферическую окружность скипетра. — А тебе скажу по секрету, так уж и быть, — прерывисто хихикнув, прошамкал тёмный волхв, развернувшись к безмолвно ему внимающему рыжебородому воину, — что основная сила моя магическая в шарике этом сосредоточена! Не вся, конечно, но бо́льшая её часть. Это я тебе по-дружески сообщаю, ведь мы же с тобой друзья до гроба, верно? Поэтому ты никому ничего не расскажешь… ибо скоро в землицу сырую приляжешь!.. — уже громогласно, в голосину загоготал Мельванес, затем грубо рявкнул варградским ратникам, мрачно взирающим то на него, то на безмолвно поднявшегося с земли Горибора, осоловевшими глазами бездумно уставившегося куда-то в небеса: — Уберите этот корнеплод пожухлый с очей моих! Можете прикончить, дабы не мучился… Супчик себе из него сварганьте, коли не брезгуете! Теперь я буду руководить вами лично, а не всякие недотёпы… Оружие на изготовку! Скоро гость ещё один пожалует к нам… Очень необычный гость! И расслабляться не след!.. Ибо с ним особо не забалуешь… Впрочем, в этом вы скоро сами убедитесь… Прочувствуете на собственных шкурах всю его «любовь» к людям! И да, оттащите этих трёх болванчиков с центра улочки да поставьте их во-о-он там, чуть в сторонке, чтоб не затоптали их ненароком… Но так разверните харями, чтобы видели всё, алтарь в первую очередь! Представление обещает быть интересным!.. Моим триумфом пущай насладится сполна этот рыжий буйвол и его дурачки-приятели!

Глава 17 Необычный гость

«…Да чтоб тебя разорвало, подлюка вонючая, на сотню-другую коровьих лепёшек! Крыса седовласая, дай только дотянуться до твоей тощей шейки, мигом сворочу головёнку твою поганую, аки цыплёнку!.. — сказать, что Ратибор пылал праведным гневом, значит не сказать ничего. И вместе с тем никогда прежде за всю свою жизнь он не бывал в таком беспомощном состоянии, как сейчас. Молодой богатырь не мог двинуть ни ногой, ни рукой, ни пальцем, ни даже веками моргнуть был не в силах. Да что там, бросить в лицо ворогу оскорбления свои заковыристые, и то лишил его возможности тёмный шаман. — Какое унижение, — тоскливо размышлял рыжебородый витязь, наблюдая за тем, как злорадствует прямо перед ним могучий некромант, — стоять безмолвно, как истукан и выслушивать бульканье мерзкой рожицы напротив, не имея возможности даже плюнуть в эту противную харю! А что хуже всего, — внезапно осознал он для себя самого, — так это накатывающее волнами никогда ранее не испытываемое отчаяние! О боги, за что⁈ Чем я вас прогневал, что вы так со мной поступаете⁈ Как же я сейчас уязвим и беззащитен! Уверен, даже в люльке в первый год своей жизни от меня толку было больше, чем в таком плачевном состоянии, как теперича… Положили бы мне секиру в колыбель да швырнули в сторону некроманта, уж я б не упустил возможности всадить ему топорик в темечко… Эх, прав был Мирка, тысячу раз прав, когда вещал, что нельзя позволять бормотать в нашу сторону ничего пакостного этому белёсому засранцу… Теперь вот думай, как дотянуться да стукнуть-таки ему по маковке…»

Между тем Ратибора с товарищами варги довольно грубо, как каких-то бревенчатых идолов, оттащили чуть в сторону, расчищая место по центру селения для очередных магических обрядов Мельванеса. Тот же, заметно прихрамывая на правую ногу, сделал два небольших глотка из своей склянки с зеленоватой жидкостью да прошествовал аккурат на пятачок, где стояли до этого трое приятелей. Вскинув высоко жутковатый посох, чародей начал с напевом произносить какие-то непонятные древние словеса, после чего, прочертив в воздухе нечто похожее на овал неправильной формы, несколько раз вскрикнул громко и ударил своей клюкой оземь, тут же сделав пять длинных шагов назад. Прямо перед ним появилась чёрная точка, которая начала стремительно увеличиваться в размерах, через минуту превратившись в тёмный клубящийся густым дымом провал значительно выше человеческого роста, очень напоминающий собой некий портал для перемещения между мирами. Когда своеобразная «дверь» полностью сформировалась, Мельванес звонко пророкотал очередную тарабарщину для людских ушей, призывно крякнув напоследок: — Приди сюда, Тол-Авар, я призываю тебя!