Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]

А ночью начались страхи. Как только окончательно стемнело, вокруг заговоренной ограды зажглись десятки алых огоньков. Не меньше полусотни бывших оборотней — огромных серых волков с клыками, отливавшими сталью в свете костра — окружили лагерь киевлян. Они злобно рычали, а время от времени даже взлаивали от бессилия, но не могли переступить, перепрыгнуть или проползти под бечевой. То и дело какой-нибудь волк пытался перекусить веревку, но всякий раз отскакивал, словно красные лоскутья были языками пламени.

Поначалу дружинники испуганно косились в сторону леса и при каждом звуке хватались за кинжалы, но уже через полчаса все спокойно пошли спать, а караульные стояли шагах в трех от бечевки и обсуждали беснующихся рядом тварей. Это злило бывших оборотней еще больше, но они не могли ничего сделать.

Внезапно среди разъяренных зверей появилась человеческая фигура. Леший сначала подумал, что это вернулся волколак, но потом с ужасом понял, что перед ним древлянский волхв, тот самый, который был с князем и которого они уже один раз убивали.

Перед волхвом твари расступались, давая дорогу. Он приблизился к бечеве, мерзко улыбнулся, не обращая никакого внимания на киевских воинов…

Только тут до Лешего дошло, что тот собирается сделать. Перерезать веревку, разорвать заговоренную ограду, непреодолимую для волков — и стая кинется вперед, разрывая воинов в клочья! Новгородец запоздало открыл рот, чтобы крикнуть своим… как вдруг волхв покачнулся и рухнул. Его тут же скрыли за собой звери, так что Ратибору не удалось даже разглядеть, что с ним случилось. Обернувшись к остальным, Ратибор увидел Рагдая, опускающего руку. В руке не было серебряного кинжала.

— Метнул? — спросил Ратибор, хотя это и так было ясно.

— А то как же? — Рагдай оскалился почище тех, что рычали между деревьями. — Ножик серебряный, и прямо в горло… Надежно сдох, зараза!

Может, бывшие оборотни и не умели уже думать, как люди, но способность понимать человеческую речь у них, похоже, осталась. Во всяком случае, после слов десятника они разочарованно завыли и постепенно начали отступать в лес.

К утру весь снег вокруг лагеря оказался утоптанным почти до каменной твердости. Подосён клялся всеми богами, которых знал, что не чует ни одного оборотня в округе. На том месте, где упал мертвый волхв, теперь лежал чисто обглоданный скелет («И когда только успели!» — мимолетно подивился Ратибор). Посовещавшись, воеводы решили, что опасность окончательно миновала и можно спокойно отправляться домой, ибо древляне еще не скоро хватятся своего главного волхва. Мал, скорее всего, подождет еще пару дней и, так и не дождавшись донесения, двинет наугад дружину. Но к тому времени послы с данью будут уже на полдороги к Киеву.

Дальше ехали с почти неприличной поспешностью, так что действительно через два дня лес закончился. Вместе с ним закончились и древлянские земли, так что теперь дружина ехала, можно сказать, по родным полям. Да, собственно, так оно и было, ибо выбрались из леса послы вовсе не на дорогу — ее еще предстояло искать. На это ушло еще полдня, но в конце концов обоз под охраной отряда двинулся по главной дороге, ведшей в Киев.

Глава седьмая

Когда Ратибор увидел на горизонте дымки над киевскими печными трубами, он чуть было не прослезился. И то сказать: были мгновения, когда и не чаял новгородец вновь увидеть свою вторую родину. Посольство из пустячного дела обернулось началом войны, и Леший уже устал считать, сколько раз ему неслыханно везло в эти дни. Но теперь все было позади, а Киев, наоборот, приближался с каждым шагом кобылы.

Судя по лицам остальных воинов, они испытывали нечто похожее. Даже Хельги, неустрашимый воевода, незаметно прослезился. Впрочем, это он сделал скорее не от нежных чувств, а от предвкушения огромного количества пива, которое ему предстояло выпить, повествуя друзьям о своих злоключениях в последнее время.

С такими вот мыслями младшая дружина въехала на гостеприимный княжий двор.

А потом произошла большая беседа. Вернее, даже две — Хельги разговаривал с князем, а Ратибора потребовал к себе Белоян, отобрал у него книгу (она хранилась у Лешего с момента явления волколака — воеводы решили пока не связываться с колдовской вещью) и долго рассматривал.

— Книга это древняя, — сказал он. — И зачарована так, чтобы прочесть ее мог только тот, кому положено. Я не могу. Пусть пока она побудет у меня. Хотя вообще-то ты, Ратибор, должен владеть этой книгой. ты ее в бою взял, она по праву твоя. Когда сможешь ее прочитать — немедля верну. Чует мое сердце, могучие заклятья здесь написаны.

А после того Ратибора, Рагдая и Поповича позвал в гридницу князь.