Рациональный мужчина

И вот случилось так, что в период с 1170 по 1250 в некоторых местах женщины получили власть. Мария, например, контролировала регион «Троис» на юге Франции, когда её сын стал аристократом и получил права на эту область – в возрасте 11 лет. Ну, она стала его сопровождать везде и стала де-факто регентом на время его «юношества». Её муж стал королём, пока она была там. Она была весьма влиятельной женщиной. Её сестра была замужем за кем-то ещё, кто стал королём какого-то другого места. Их мать была королевой Франции, а потом стала королевой Англии – после развода с королём Франции. Эта женщина была сильна и получала то, что хотела. А две её дочки, что тоже удачно вышли замуж, были главными архитекторами «любви».

То же самое произошло одновременно в трёх крупных регионах, и эти женщины начали флиртовать с идеей «аристократической любви». Слово «флиртовать» может быть не совсем удачно. Но основная идея писателей-историков того времени заключалась в том, что они «предложили свою идею в противовес христианству, обладая такой же мощью». Христианство настолько очернило женщин за прошедшие 200 лет, что эту «любовь» можно назвать на деле одним из первых «феминизмов».

Не могу ручаться за точность моих выводов, но это буквально стало рождением женского императива. Ну, или той версии, которую мы знаем сегодня.

Вот какая там была главная идея.

«Женщины – это любовь. Женщины поощряют мужчин, и сила такого поощрения является сильнейшей мотивацией для мужчин. Всё хорошее, что делают мужчины, они делают только ради истинной любви, чтобы завоевать право на любовь, которое женщина дарует мужчине. Женщины определяют то, что хорошо, и что плохо. Женщины наделяют мужчин статусом, разрешая им получать любовь от женщин как результат сильного характера и высоких достижений».

Звучит знакомо.

Иными словами, вот почему какой-нибудь «Сэр Милый Парень» на белом коне во время соревнований повязывал шарф, принадлежавший некоей леди. Это был знак, чтобы она заметила его смерть ради любви; а так же отличительный признак того, что дама видела его как хорошего и достойного.

Они – кроме шуток – создали такие вещи, которые назывались «Суд любви». Эти мужчины и женщины, и ты можешь представить тех мужчин в судах (эквивалент современных мужичков и неудачников), буквально рулили посредством любви. Они обсуждали действия, всякие вопросы, а потом выносили решение, хорош ли был поступок или плох, и всё точнее определяли «любовь». Ещё раз, это не была непринуждённая беседа после сытного обеда. То были значительные фигуры того времени. Это был такой суд, который продолжал работу до получения полного культурного и интеллектуального контроля над Европой до 1914 года. На протяжении примерно 1000 лет, Париж властвовал везде и был пупом земли. Нужно только отметить, что в те времена юг Франции имел большое значение.

Один из примеров, что я нашёл, это написанное мужчиной письмо, в котором он говорит о жарких спорах с женщиной по поводу двух вопросов. Первый – может ли истинная любовь существовать в браке, второй – может ли существовать ревность между супругами. Графиня, Королева Любви, ответила ему следующим:

«Нет, любовь не может существовать в браке. Любовь даётся бескорыстно и не просит ничего взамен. Брак это контракт, набор обязанностей. Поэтому в браке нет любви. А ревность является необходимым требованием для любви, и так как только любовники могут ревновать и так как супруги – не любовники, то в браке не может быть ревности»

Вот и всё. Главный судья Верховного Суда Любви вынес вердикт. И ничто не могло быть сильнее этого решения.

Также нужно заметить, что такое развитие дел было весьма удобным для женщин, которых отдавали замуж подобно шахматным пешкам, присоединённым к земельным участкам. Женщины получали ключевую роль – создавать социальные определения и выносить вердикты, за ними было последнее слово в споре о том, что хорошо в мужчинах, что хорошо для общества, и что женщинам следует быть такими судьями.

Переводчики, в особенности Джон Джей Пэрри, упоминают, что об авторе первоначального текста Андреасе Капелланусе невозможно найти какую-либо информацию, которая сделала бы его реально существовавшим человеком, написавшим сей труд. Цитируя книгу: