Раубриттер (II. - Spero)

- Гнев неутоленный – самая страшная пытка на свете, мой друг. В пятом круге ада подверженные гневу вынуждены вечно бороться друг с другом в зловонном болоте Стикса, но это ничто по сравнению с тем, что испытывает человек, знающий, что его злость никогда не сможет обрушиться на голову виновного. Он был бессилен добраться до любого из нас.

- Мирозданию свойственна ирония, я знаю. Должно быть, он прилично удивился, обнаружив маркграфа Туринского на собственном пороге.

- Если что-то и дало ему силу не убить тебя на месте, так это я, - Лотар вновь улыбнулся и Гримберт с содроганием заметил, как неестественно широко открывается его деформированная челюсть, - Точнее, его ненависть ко мне. Он-то хотел получить двух пташек разом. Я прав, барон?

Берхард молча кивнул. А может, просто голова бессильно мотнулась на шее.

- Конечно, он мог бы тайно известить меня о твоем визите, мой милый. У моих слуг ушло бы не более трех часов, чтобы добраться из столицы до Бра и с почестями проводить тебя во дворец. Это обрекало тебя на немыслимые мучения, но лишало барона фон Кеплера главного. Кроме того, я все так же оставался недосягаем.

- Но я так исступлённо просил отвести меня к Бледному Пальцу, что он сообразил, как все устроить. Как сыграть на этом так, чтобы получить все, что ему причитается.

- Да, он решил, что нашел верную тропу. Тем же днем он послал в Салуццо тайное извещение о том, что господин маркграф Туринский через три или четыре дня собирается посетить одно место в Альбах, именуемое Бледным Пальцем. Как ты понимаешь, я не мог допустить того, чтоб ты лишился моего гостеприимства.

- Позволил выманить себя из гнезда, - уточнил Гримберт.

- Можно сказать и так, - легко согласился Лотар, - Уж очень велик был соблазн. Вероятно, господин барон рассчитывал на то, что рыцарский доспех окажется боеспособен и станет хорошим козырем, когда мы с вами сойдемся в битве. Как жаль, что этой битве не суждено случиться! Мы оба лишились хорошего зрелища.

- Думаю, он рассчитывал спрятаться неподалеку и добить уцелевшего. Вполне разумный план, если бы не мелкие недочеты. Рыцарь оказался безоружен, как ты знаешь. Это означало, что план надо пересматривать. Он просто не успел.

Лотар восхищено щелкнул языком, глаза на миг закатились, будто он смаковал изысканное вино.

- Потому что ты поспешил сдать его мне, словно карту. Определенно, у мироздания очень запутанное и порочное устройство, но такого ожидать не мог даже я. Заметь, как интересно одни ошибки, наслоившись на другие, произвели интереснейшую ситуацию, в которой так непросто разобраться. Но знаешь, что нравится мне еще больше?

- Отражение в зеркале?

Лотар улыбнулся, словно услышал изысканный комплимент.

- Нет, лукавый негодник, - сладко протянул он, - Больше всего мне нравится то, как вы предали друг друга. Я слышал, его величество придает большое значение клятвам верности и вассальному долгу. Вы как нельзя более кстати показали им цену. Благородство отцветает, как старые розы, а клятвы превращаются в ржавчину, стоит лишь только увидеть выгоду на горизонте. Так уж, верно, устроена человеческая душа. К чему сбрызгивать ее нектаром из рыцарских сентенций?

- Мы…

- Вы предали друг друга, мой милый! - голос Лотара сделался удивительно громким и звучным, как для существа с деформированной грудной клеткой и несколькими кадыками, дергающимися вразнобой на несуразно короткой шее, - Ты предал барона фон Кеплера, отправив его прямиком мне в руки. Он предал тебя, рассчитывая на обратное. Вы предали друг друга, даже не подозревая об этом. Спокойно расплатились с судьбой чужими жизнями, надеясь, что это поможет спасти ваши собственные. И в результате оба оказались у меня в руках. Разве не восхитительно?

Да, подумал Гримберт, восхитительно. У старой суки судьбы всегда было странное чувство юмора.

Повинуясь его приказу, тяжелый рыцарский шлем качнулся из стороны в сторону – нелепое подобие человеческого жеста.

- С бароном фон Кеплером ты можешь поступить как тебе заблагорассудится, это ваше личное дело. Но если ты решил убить меня…

Лотар захихикал. От этого смеха его туша затряслась, некоторые конечности судорожно заскребли снег, затрещала натянутая на раздувшиеся торсы плоть, с трудом сдерживающая напор лишних органов и костей.

- Убить? Помилуй меня, нет! Я не собираюсь тебя убивать. Лишь предложить свое гостеприимство. На долгое, очень долгое время. Знаешь, мой милый Гримберт, - голос маркграфа Салуццо стал вкрадчивым, шершавым, как бархат, - Ты даже не представляешь, сколько в высшей степени интересных и заманчивых технологий мне удалось выудить из сокровищниц Святого Престола за последние годы. Некоторые из них негуманны и неизящны, а некоторые могут привести непосвященного в ужас. Я познакомлю тебя с ними. Обстоятельно, чтобы в полной мере удовлетворить твое любопытство. О, это займет много времени. Месяцы, а может, и годы. Поверь, когда я закончу, ты не сможешь смотреть на меня без слез, потому что по сравнению с тобой я буду выглядеть прекрасным, как ангел.