Раубриттер (II. - Spero)

Больше он подумать ничего не успел. Потому что третий удар бронированной лапы в землю вдруг отозвался немелодичным звоном, вслед за которым донесся глухой утробный треск – будто где-то внизу непоправимо сломалось сложный механизм земной тверди. Земля вдруг вздыбилась острыми гранеными осколками, сбрасывая с себя мелкую снежную взвесь. Кто-то заорал от ужаса. Быть может, оттого, что возомнил, будто сами Альбы раскололись на части и сейчас обрушатся прямо в Геенну Огненную.

Земля стремительно расползалась под ногами, обнажая стремительно расширяющиеся полыньи, наполненные прозрачной жидкостью, похожей на воду, кабы не странная матовая поверхность, почти не отражающая солнечного света.

В другой момент это зрелище могло бы показаться ему завораживающим, но сейчас Гримберт лишь мимоходом отметил это. Едва треснул лёд, как он бросил доспех вперед со всей возможной для него скоростью, устремившись к краю огромной чаши. Кто-то из людей Лотара не успел убраться у него из-под ног и почти мгновенно, треснув подобно спичке, превратился во влажные комья из алого и белого, скользящие по стремительно трескающемуся льду. Двое или трое сумели быстро сориентироваться и даже дали залп. Гримберт ощутил мягкий удар в спину и жалобный звон брони, но не остановился даже чтоб проверить повреждения. Сервоприводы уцелели, сейчас играло роль только это. Это – и стремительно приближающийся берег.

Еще один выстрел звякнул по наплечнику, выбив короткий сноп искр. Совсем скверный стрелок. Да и попробуй выдержать прицел неуклюжего тяжелого мушкета, когда лёд под тобой вздыбливается и трескается, расходясь жилами пронзительно-голубых трещин. Кто-то, завопив, уже провалился под лёд и теперь, выронив оружие, визжал от боли, пытаясь впиться в край стремительно истончающимися пальцами. Кого-то окатило жидкостью из пролома – и он беззвучно катался по снегу, пытаясь сорвать с себя дымящуюся одежду. Кто-то тщетно пытался позвать на помощь, не замечая, что у него уже нет ни губ, ни языка…

Гримберт заставил сенсоры смотреть строго вперед, отключив периферийное зрение. Он не знал, что за дрянь заключена подо льдом, как не знал и того, вступит ли она в реакцию с бронированной сталью. Единственное, что он знал уже доподлинно – эта дрянь очень любит органику. Любую органику. Где-то позади заорал от боли Лотар…

Ему не хватило до берега совсем немного. Льдины вдруг поднялись прямо перед ним, с хрустом переломились и опрокинули его вниз, в прозрачную бездну, полную пенящейся жижи. Гримберт инстинктивно взмахнул стволами орудий, точно пловец руками, но все равно пошел камнем ко дну.

Господи… Господи… Господи… Эти слова гудели в черепе колокольным звоном. Если в кокпите есть хоть одно отверстие… Если он не загерметизирован… Если…

Он содрогнулся в кресле от мягкого толчка – это лапы рыцаря коснулись дна. Без паники, приказал он себе, кажется, дно здесь ровное и каменистое. Выберемся. Главное – не спешить и держать направление. Он заставил доспех двинуться вперед спокойными размеренными шагами. Видит небо, «Золотому Туру» перед смертью довелось испытать многое, но даже он не погружался с головой в озеро кислоты. Неси меня вперед, ты, старый железный ублюдок. Вытащи меня отсюда – и я отблагодарю тебя со временем. Облачу в лучшую броневую сталь и дам самое хорошее оружие, которое лишь можно купить в империи за деньги. Нарушу все догматы Святого Престола, которые только существуют в мире. И никогда, никогда в жизни не назову тебя никчемным старьём…

Вязкая бездна вдруг разошлась перед глазами, плеснув по лицевой броне. Гримберт совсем рядом увидел истыканный обломками льда берег и двинулся к нему с тяжелой грацией грузового трицикла. Кислота потоками стекала с его наплечников, ему казалось, что он ощущает ее пробивающийся в кокпит запах, отдающий ржавчиной и дымом.

Он выбрался на берег, расшвыривая вокруг себя осколки льдин. Этот путь показался ему бесконечным, но, обернувшись, он понял, что прошло всего несколько секунд, потому что остатки воинства маркграфа Салуццо все еще были видны на поверхности огромной чаши, которая больше не казалась твердой и незыблемой. Это было похоже на зрелище Страшного Суда, с той лишь разницей, что мертвецы не обрастали плотью, готовясь предстать перед Всевышним, а лишались ее.

Канувшие в голубую жидкость подо льдом, уже не возвращались обратно, разве что мелькал на мгновенье над поверхностью стремительно теряющий кожные покровы череп, но и он спустя несколько секунд превращался в истончившиеся полупрозрачные слюдяные пластины, за которыми была видна лишь растворяющаяся мякоть мозга. Некоторые несчастные, не угодившие в западню сразу, пытались удержаться на поверхности, мечась между полынями. Они не понимали, что пусть к спасению отрезан, вся поверхность озера, мгновенно утратив кажущуюся монолитность, стремительно превращалась в разрозненные льдины, удержаться на которых было уже не в человеческих силах.