Раубриттер (II. - Spero)

На глазах у Гримберта маркграфский егерь попытался перепрыгнуть на берег, но завизжал, впившись пальцами в лёд – его сапоги принялись источать грязно-серый пар, и там, где они таяли, не видно было ни кожи, ни костей, одну лишь вязкую и быстро растворяющуюся массу с редкими вкраплениями хрящевой ткани. Другому переворачивающаяся льдина хлестнула водой в лицо – и тот мгновенно захлебнулся собственным криком, когда половина его лица стекла прямиком в подставленные ладони, оставив между плавящихся пальцев лишь неестественно белые бусины зубов.

Вот уж верно, отрешенно подумал Гримберт, вспоминая Послание апостола Павла к галатам, сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную…

Лотар бросился к берегу одним из первых, но последние несколько лет он слишком редко думал о духе. А может, всему виной была его плоть, сохранившая столь малую часть человеческой анатомии. Маркграф де Салуццо пронзительно завизжал, когда его окатило мелкими брызгами, которые, однако, разили не хуже картечи. Его неповоротливое раздувшееся тело беспомощно взмахивало конечностями, которые хоть и были многочисленны, оказались слишком слабы. Стоя у кромки берега, Гримберт наблюдал за тем, как Лотар, испуская нечеловеческие крики, судорожно мечется по льдине, которая вот-вот расколется под его весом. То одна, то другая часть его тела оказывалась погружена в толщу смертоносной жидкости и, если и выныривала обратно, то в виде сточенной кости. Руки, ноги, подбородки, носы, ногти, зубы, выпирающие ребра – все это было лишь пищей для чудовищной концентрации кислоты, податливой и мягкой органикой.

- Извини, мой милый Лотар, - пробормотал Гримберт, не заботясь о том, будет ли его голос передан микрофоном, - Но мне пора идти. Надеюсь, мы еще погорим с тобой как-нибудь. Если, конечно, от тебя останется достаточно много…

Не останется – он уже видел это.

В последнем отчаянном прыжке маркграф де Салуццо попытался перескочить на соседнюю льдину, но та треснула под его весом, раздробившись сразу на множество осколков. Над бесцветной жижей поплыл полупрозрачный пар, когда Лотар погрузился в нее всем своим огромным разбухшим телом. Последним инстинктивным движением он попытался впиться всеми своими уцелевшими конечностями в край ближайшей льдины, но они оказались слишком слабы. Сквозь скрежет лопающегося льда Гримберт разобрал последний крик маркграфа – ужасный нечеловеческий вой, превратившийся в едва слышное верещание, когда отразившаяся волна полоснула по лицу Лотара, смывая с него всякое выражение вместе с кожей и мышцами.

Лотар затрепыхался, но это уже не было попыткой спастись, лишь бессмысленной агонией тела, автоматически реагирующего на бесчисленные сигналы, посылаемые в умирающий мозг быстро растворяющейся нервной системой. Скрюченные руки раз или два ударили по поверхности, дернулся съеживающийся на глазах кадык – и маркграф де Салуццо почти беззвучно ушел вниз, оставив на поверхности лишь концентрические круги.

Гримберт не мог оторваться от этого зрелища даже после того, как все было кончено. В низинку вернулась тишина – привычная тишина гор, не нарушаемая даже дыханием ветра. Единственным напоминанием о том, что здесь когда-то были люди, служила широкая колея трицикла, обрывающаяся у берега. Поверхность большой чаши была заполнено мерно колыхающейся жидкостью, по которой медленно скользили мелкие ледяные осколки, безмятежные, как облака в небе.

- Ты идиот.

Гримберт с трудом повернул тяжелый стальной шлем, чтоб бросить взгляд на того, кто это сказал.

- Благодарю, барон.

- Барон… - Берхарду определенно было непросто улыбнуться лопнувшими губами, - Я такой же барон, как ты – маркграф. Поверить не могу… Надо быть последним идиотом, чтоб соваться в Чертову Купель…

Берхард выглядел как окровавленная тряпка, распластанная на снегу, но, кажется, серьезно не пострадал. Если этого человека не убили за столько лет Альбы, подумал Гримберт, человек и подавно тут бессилен.

- Разве ты сам не планировал это? Заманить сюда Лотара, воспользовавшись мной как наживкой?

Берхард дрожащей рукой взял горсть снега и медленно вытер окровавленное лицо.

- Хитрость Паука слишком преувеличивают, - пробормотал он, отплевываясь, - У меня и в мыслях этого не было. Я вёл вас к Большой Лапе, чтобы похоронить в лавине.

- И наверняка сумел бы это сделать, не окажись я немного быстрее, - согласился Гримберт.

- Не мни себя самым умным, мальчишка. Тебя спасло нелепое совпадение. Я и в самом деле воспользовался Коровьим Языком, хотя мог выбрать и другую тропу… - Берхард со стоном ощупал нижнюю челюсть, - Ладно, закончим быстрее. Мне больно говорить, да и не любил я никогда болтать попусту.

Он не делал попытки спастись. Не пытался отползти или прикрыться. Просто лежал на снегу в тени стального колосса, терпеливо ожидая своей участи и размеренно дыша широко открытым ртом.