Равенсбрюк. Жизнь вопреки

…Пищевой рацион уменьшился. Пол-литра супа из кормовой брюквы и 150–200 граммов хлеба на холоде, при тяжелой физической работе, при выстаивании по нескольку часов на аппеле – это сразу же сказалось на более слабых и больных. Появились голодные отеки. Колонна по уборке трупов с трудом справлялась со своей работой, объезжая блоки и забирая трупы два раза в день.

К этому же времени, к январю, закончилась постройка нового крематория. Теперь дым и пламя из двух печей освещали темный пустой лагерь вечером.

С 28 января по 31 марта число больных было отправлено в газокамеру из блоков 6–7–10 – более 600 человек».

Абрамова-Калмыкова Надежда Ивановна

Надежда не была на фронте. Весной 1941 года, окончив два курса педагогического института (иностранное отделение), она поехала на каникулы к родителям, в деревню Нурма близ Ленинграда. Здесь и застала ее война, страшные дни оккупации. За саботаж, за отказ работать на врага, она была арестована. Сидела в тюрьме, подвергалась пыткам и истязаниям.

Зная хорошо немецкий и французский языки, она смело выражала свой протест, сопротивляясь зверским расправам фашистов.

В начале 1942 года Надежда была отправлена в Равенсбрюк. Прошла через все муки и страдания. Активно участвовала в группах движения сопротивления.

Аридова Зинаида Васильевна

Медицинская сестра, прибывшая в Равенсбрюк весной 1942 года с первой партией советских женщин – военнопленных. Многие помнят Зину, молодую красивую девушку с берегов Волги, умевшую врачевать раны не только медикаментами, но и добрым, подбадривающим словом.

Работая в ревире, она сердечно и заботливо ухаживала за больными, многим помогала избавиться от «черного транспорта» – дороги к смерти. Аридова недолго пробыла в ревире.

За гуманность и милосердие невзлюбил ее старший врач Трейте, постарался избавиться от ротармейки, включив ее в число штрафников, которых отправляли на авиационный завод в Барт. Там Зина отказалась работать на врага, заявив, что по существующим международным конвенциям ее, как военнопленную, не имеют права использовать на производстве вооружения.

– О, ты еще помнишь о конвенциях! – расхохотался ей в лицо комендант. – Я заставлю тебя забыть и свое имя.

Зину в этот день жестоко избили, а потом эсэсовец с собакой каждый день приводил Зину в цех и силой усаживал к конвейеру. Надзирательницы толкали в спину, в бока, выламывали руки, били до голове, требуя, чтоб она работала.

Но Зина упорно отказывалась, сопротивлялась, не прикасалась к авиачастям, которые проплывали на ленте конвейера перед затуманенными, полными слез глазами Зины.

Ежедневные избиения, зверские расправы и глумления подорвали физические и духовные силы Зины. Она не могла выдержать этих мук и страданий.

Однажды, когда ее вели на работу, она бросилась к забору на колючую проволоку, через которую был пропущен ток высокого напряжения.

Клем Евгения Лазаревна

«Учительница из Одессы» – так называли эту добрую и мужественную женщину, прошедшую через все испытания лагерной жизни. Она возглавляла группу сопротивления русских женщин.

По профессии она была преподавательницей истории в университете г. Одессы.

В первые же дни войны добровольно пошла на фронт. Участвовала в обороне Севастополя, где и попала в плен. В Равенсбрюк она прибыла с партией женщин-военнопленных, схваченных в огне пожарищ Севастополя. Еще в дороге к фашистским лагерям она явилась для узниц лучом света и тепла, находила слова утешения и сочувствия, ухаживала за больными, поддерживала законы дружбы и товарищества.

В Равенсбрюке работать посылали туда, где трудно: на погрузку и разгрузку песка и камня, на дежурства по ревиру. И где бы она ни была, всюду находила возможность что-то сделать, сказать, подбодрить, утешить женщин.

Будучи старше других по возрасту (ей было 46 лет), обладая мудростью и большим жизненным опытом, она среди заключенных лагеря пользовалась большим авторитетом. Свободно владея немецким и французским языками, она устанавливала дружеские интернациональные связи с женщинами национальных групп сопротивления.

Узниц восхищали ее большая любовь к людям, умение сплачивать их, вселять веру в победу. Она не давала окружающим падать духом, вселяла уверенность в неизбежный разгром фашизма.

По памяти начертала она карту Советского Союза и по ней показывала узницам продвижение Красной армии.

Сведения о событиях она черпала из немецких газет, которые ей разными путями доставали немецкие и чешские подруги. Хотя она и знала немецкий язык, но читать ей было трудно из-за близорукости, а очки ее разбились еще в штольнях Севастополя.

Каждую субботу, во время ужина или перед сном, проводились беседы о событиях в лагере, на фронте, а иногда и на исторические темы народной борьбы.

Евгения Лазаревна с большой конспирацией, повседневной осторожностью, вела среди узниц большую воспитательную и образовательную работу. Организовала группы по изучению немецкого языка, истории КПСС и др.