Равенсбрюк. Жизнь вопреки

Тем не менее в данный период в Равенсбрюке все же сохранялись некоторые группы евреек. В первую очередь это были «метисы»[653], депортированные из Аушвица. У большинства из них один из родителей был немецкого происхождения, что позволяло таким узницам не носить желтый треугольник, снижая отрицательное воздействие полуеврейского происхождения[654]. Сам факт, что в условиях запрета на пребывание евреев на территории Германии эти женщины оказались в Равенсбрюке, подчеркивает более лояльное отношение к «метисам» со стороны нацистов.

Другой группой, находившейся в женском концентрационном лагере в это время, были 312 женщин с гражданством, которое предоставляло им временную защиту, – венгерским, румынским, турецким, итальянским, испанским[655]. Такое «особое положение» объяснялось сотрудничеством их стран с нацистской Германией. Однако после ухудшения отношений Венгрии, Румынии, Турции, Италии и Испании с Третьим рейхом осложнилось и положение данных категорий узниц[656]. Спецификой этих групп была их депортация в лагерь семьями, что позволяло не выстраивать новых отношений в концентрационном лагере, а оставаться в рамках родственных связей. Среди названных женщин были заключенные, которые прибыли из лагеря интернированных Вестерборк[657], уже установив там контакты. Главной целью для заключенных с «особым положением» было спасение собственных детей и родственников. Так, для получения пищи некоторые узницы добровольно устраивались работать в бригаду, обслуживавшую крематорий[658]. Помимо физического спасения женщины стремились организовать обучение детей, поддерживая их интеллектуальное развитие и сохраняя тем самым собственную идентичность матери[659].

Наконец, третьей группой являлись еврейки, скрывавшие свою национальную принадлежность. Они выстраивали стратегии выживания в рамках других категорий узниц, что давало большие шансы на спасение. К числу подобных узниц, например, относились женщины из числа советских военнопленных[660]. Следует отметить, что многие заключенные-еврейки умалчивали о своем происхождении на протяжении всего функционирования Равенсбрюка[661].

Третий этап реализации узницами-еврейками стратегий выживания – с августа 1944 по апрель 1945 г. – характеризовался коллапсом лагерной системы вследствие военных поражений вермахта на фронтах Второй мировой войны и переориентацией лагерного комплекса Равенсбрюк преимущественно на реализацию нацистской политики уничтожения[662]. Кроме того, абсолютное большинство женщин лишь регистрировалось в главном лагере, переправляясь затем в филиалы. В результате узницы находились в самом Равенсбрюке небольшой промежуток времени, не успевая адаптироваться к экстремальным условиям.

Женщины на земляных работах

Каждая из групп, оказавшихся в это время в Равенсбрюке, имела различный долагерный опыт. Венгерские еврейки на протяжении всей войны, вплоть до 1944 г., в силу сотрудничества Венгрии и Германии, не переживали массового геноцида со стороны нацистов. Для них депортация в концентрационные лагеря характеризовалась тем «шоком прибытия», который многие узницы пережили, оказавшись в концентрационном лагере значительно раньше. С другой стороны, прибывавшие из Польши и Словакии узники, в отличие от венгерских, были представлены семьями или родственниками. В условиях отсутствия времени поддержка семьи становилась для них единственной возможностью в борьбе за выживание[663].

Женщины, депортированные из Аушвица, в большинстве случаев погибали сразу после прибытия в Равенсбрюк. Главной причиной становилось их физическое истощение. Начиная с 18 января 1945 г. узницы в течение нескольких дней вынуждены были идти пешком в так называемом «марше смерти»[664]. По замечанию американской исследовательницы Ю. Бубер-Агасси, бывшие узницы Освенцима постоянно боролись за пищу и даже внешне выглядели иначе, чем остальные заключенные. Агрессивное поведение объяснялось не только экстремальным опытом Аушвица, но жаждой, голодом, недостатком сна – всем тем, с чем они столкнулись в Равенсбрюке или по пути к нему[665].

Переполненный узницами Равенсбрюк не мог вместить всех женщин. Прибывавшие в лагерь размещались в палатке, специально созданной в конце лета 1944 г. между блоками № 24 и 26. Одновременно в ней вынуждены были находиться до 3000 человек[666]. На протяжении долгого времени в палатке отсутствовали нары, узницы спали на соломе даже зимой. Не было и туалетов, что в условиях переполненности помещения приводило к эпидемиям дизентерии и тифа[667]. Получая минимум пищи, узницы умирали в этой палатке по нескольку десятков в день[668]. Более того, еврейки, депортированные в 1944 г. в Равенсбрюк, вспоминали, что терпели избиение и воровство со стороны старших в бараках, а также от узниц других национальностей[669]. В большинстве случаев после недолгого пребывания в Равенсбрюке трудоспособные заключенные отправлялись в лагерные филиалы, где условия существования были различными[670].