Раз мальчишка, два мальчишка

Андрей вдруг перестал чувствовать голод, и ему стало так тепло, как будто его накрыли пятью одеялами.

– Это потому, что я твой друг? – решился спросить он.

– Да, – Пашка засмеялся. – Это потому, что ты мой самый мелкий друг.

Надеюсь, мы не увидимся

– Сбегаю к Конкордии Петровне, – предупредил Андрей Пашку после унылого половинчатого завтрака.

– Хорошо, – Пашка поморщился. Было видно, что у него что-то болит. – Передавай привет Конкордии. Надеюсь, она еще жива.

– Она еще всех нас переживет, – ответил Андрей, ничуть в этом не сомневаясь.

Андрею не хотелось снова приближаться к лесу, но ему очень нужно было поговорить хоть с кем-то, кто воспримет его всерьез.

«Надо еще как-то аккуратно спросить, как у Конкордии Петровны с запасами еды, откуда-то же она берет свое печенье?» – решил он, быстро шагая через похрустывающее под ногами поле.

Конкордия Петровна встретила Андрея на пороге барака, как будто все это время ждала его. На голове – черная шляпа, в руке – дымящаяся трубка. Умирать она явно не собиралась.

– Здр-р-равствуй, Андрей. Давно ты у меня не был, – поприветствовала она мальчика. – Какие-то пр-р-роблемы?

– Можно, я зайду?

Конкордия Петровна отступила от порога, пропуская его вперед. Как только дверь за ними закрылась, Андрей почувствовал облегчение и заговорил:

– Мне кажется, я видел Стригача. Точнее, слышал!

Конкордия Петровна высоко подняла накрашенные брови:

– Ты что, ходил в лес?

– Да! Я хотел доказать всем, что он движется, а там я услышал… Услышал его. А еще у нас еда закончилась, – как бы между прочим добавил он.

– Плохо, очень плохо, – сказала медсестра гораздо менее театральным тоном, чем обычно. – С едой я вам не помогу, я ведь очень старая, а старые люди в пище почти не нуждаются. Вот мой завтрак, обед и ужин, – Конкордия Петровна помахала перед лицом мальчика трубкой с табаком. – Но чаем с конфетами я тебя все-таки угощу.

Андрей удивленно уставился на медсестру, которая явно противоречила самой себе.

– А нельзя мне ребятам хоть немного конфет отнести?

– Нельзя, – как отрезала Конкордия Петровна, – вот если бы они ко мне сами приходили – были бы у них и чай, и конфеты. Да и в целом все лучше бы было.

– Хм, ладно, – покорно сказал мальчик.

– Послушай, Андр-р-р-рюша, если ты слышал Стригача, если он так близко подобрался, то у вас есть проблемы посерьезней еды. По моим подсчетам командиры вывезти вас всех отсюда уже должны. Чего тянут, непонятно.

– Так у вас есть связь с командованием? Может, вы с ними поговорите? – с надеждой спросил Андрей.

– С вашим командованием у меня связи нет, – холодно ответила Конкордия Петровна. – Я тут на других началах, можно сказать на благотворительных.

«Вот так благотворительность», – подумал Андрей, а вслух спросил:

– Почему все так командования боятся? Взяли бы да ушли все разом, вместо того чтобы приказы дурацкие исполнять и голодать.

– Каждый боится того, во что верит, – уклончиво ответила Конкордия Петровна. – Ты вот Стригача боишься. И правильно, кстати, боишься.

– Но что мне делать? Никто мне не поверит.

Медсестра вздохнула и ласково посмотрела на мальчика. По крайней мере, так ему показалось.

– Уговори, кого сможешь, и бегите, времени у вас почти совсем не осталось. Да и я устала очень вас всех здесь караулить. Уйду сегодня ночью, а без меня Стригач волю почувствует.

После этих слов табачный дым вдруг перестал казаться уютным и теплым, Андрея обдало тревожным холодом.

– А вы могли бы не уходить? – жалобно попросил он.

– Не могла бы. Я сделала все, что мне было положено. Предел – он ведь у всех есть. А ты допивай чай и беги, нечего время терять.

– Значит, мы с вами больше не увидимся? – спросил Андрей на пороге. Ему стало грустно, прощаться он никогда не любил. Да и какой бы странной ни казалась старая медсестра, все-таки с ней было спокойнее.

– Надеюсь, что нет, Анд-р-рюша, – ответила Конкордия Петровна, выпустила ему в лицо прощальную струйку дыма и захлопнула дверь.

Андрей бежал через поле со всех ног. Мерзлая трава зловеще хрустела под ногами. Мысли о том, что Стригач поймает их всех, а особенно Пашку, бежали впереди него. «Люди боятся того, во что верят», – звучали у него в ушах слова Конкордии Петровны. Существование Стригача теперь казалось Андрею таким же верным, как и то, что им нечего было жрать. «Хоть Пашку-то я обязан уговорить», – думал он.

Через пятнадцать минут он стоял вместе с Пашкой у унитаза и, задыхаясь, рассказывал ему обо всем, что видел и слышал в лесу.

Пашка молчал и все больше хмурился.

– Значит, ты мне предлагаешь дезертировать из-за того, что по лесу ходит какой-то мужик, который выстрижет у меня душу вместе с волосами? – очень серьезно спросил Пашка, когда Андрей договорил.

Почему-то сказанное вслух голосом Пашки это звучало глупо.

– Зачем мне врать тебе?

– Не знаю, малой, но то, что ты делаешь, как-то даже подло.

– Подло?! – чуть не закричал Андрей. – Я же жизнь тебе спасти хочу!

– А по-моему, ты в тюрьму меня посадить хочешь. За дезертирство.

– Мы здесь и так, как в тюрьме.