Раз мальчишка, два мальчишка

Целый кусок действительности опять куда-то исчез. Андрей обнаружил себя бредущим по полю вслед за остальными парнями. Почему он идет к лесу вместе со всеми? Почему не остался в лагере в знак протеста? Он знал, что хотел убежать, но не смог. «Вот раньше было можно, до всех этих ужасов с Валей еще можно было уйти, а сейчас уже поздно. Невозможно уйти, когда одного из вас хотят принести в жертву», – думал он. Андрей огляделся, ожидая увидеть что-то чудовищное, например связанного Валю, которого тащат к лесу насильно, но ничего такого не было. Все двенадцать парней шли своими ногами, спокойно и даже как-то торжественно. Бегущий впереди них свет от фонариков освещал путь, выхватывая из темноты силуэты деревьев, бледных и выжидающих.

Рядом шел Пашка и с тревогой поглядывал на Андрея. Немного впереди – Эдик, Федя и Егор, перед ними Сеня с Валерой, а между ними Валя. Еще дальше маячили спины Вовы, Ивана, Жеки и Толика. Андрей услышал клокочущий голос Сени.

– Будем играть в игру, – сказал он, обращаясь к Вале.

– В хорошую игру? – недоверчиво и заинтересованно спросил тот.

– В хорошую, – бесстрастно ответил Сеня.

– Он что, думает, что мы идем в лес играть? – не сдерживая отвращения, спросил Андрей у Пашки.

– Похоже на то.

Андрей хотел объяснить, насколько это бесчеловечно, но не смог. Какой смысл говорить и плакаться о несправедливости, если ничего не делаешь?

– Может, для него это и правда игра, – продолжил Пашка. – Он-то, в отличие от тебя, ни в какого Стригача, или как там его, не верит. Вряд ли ему будет страшно.

– Плохой лес, – снова услышал Андрей голос Вали. – Хорошая игра в плохом лесу.

– Но он же вообще ничего не понимает! Не понимает, зачем вы его туда ведете! – снова не выдержал Андрей. «Зачем мы его туда ведем», – ехидно подсказал ему внутренний голос, и по горлу пробежал спазм, застрявший где-то в носу.

– Может, и хорошо, что не понимает. Иногда лучше ничего не понимать. Безопаснее для психики.

Слова Пашки звучали почти убедительно. Вот только Андрей не мог вспомнить, в какой момент он успел стать частью этого «мы». Когда страх ослепил его настолько, что он просто отключился от себя и слился со всеми остальными, потому что так безопаснее?

Он со слабой надеждой посмотрел в сторону барака медсанчасти. Света там не было. Значит, она ушла и ничто больше не стоит между ними и Стригачом.

Незаметно дошли до края леса. Больших деревьев здесь не оказалось, поэтому пришлось пройти немного вглубь, где нашлась подходящая береза. Никогда Андрей не видел, чтобы дерево было таким жутким. Кора шелушилась и свисала со ствола, как иссохшая кожа, а крона была еще хуже. Казалось, что береза перевернулась вверх ногами и вместо веток в небо торчат кряжистые корни: вроде бы почти то же самое, но нет – корни вместо кроны выглядели ненормально, как и все в этом лесу.

Парни столпились вокруг дерева. В руках Вовы мелькнула веревка.

– Тащите его сюда.

– Вставай к этому дереву, Валя, – медленно и чуть не по слогам проговорил Иван.

– Это игра? – неуверенно спросил Валя.

– Игра, игра, – подтвердил Сеня и подтолкнул его к дереву.

Валя замер на середине пути, разглядывая березу.

– Не хочу в это играть, – плаксиво сказал он и сел на землю, обхватив колени руками.

– Ну начинается, – проворчал Егор.

Сеня склонился над Валей и зашептал:

– Ты разве не хочешь стать деревом на одну ночь? Все, что для этого нужно…

– Да хватит с ним сюсюкаться! Ебнуть один раз – и все! – перебил его Вова.

Андрей почувствовал, как внутри стыд снова схлестнулся со страхом и все сделалось еще более невыносимым.

– Знаешь, что нужно, чтобы стать деревом? – как ни в чем не бывало продолжал бормотать Сеня.

– Что?

– Нужно лечь на него и уснуть.

– Лечь на дерево? – недоверчиво спросил Валя и потер глаза.

– Да, попробуй.

Сеня подвел Валю к березе и показал, как нужно на нее облокотиться.

– А сейчас мы тебя обвяжем, чтобы ты во сне случайно не упал, – говорил он, пока Иван с Вовой набрасывали на Валю веревку. Валя замер и, казалось, принял правила этой чудовищной игры.

Андрею хотелось отвернуться, закрыть глаза, убежать. Так бы он раньше и сделал – просто не участвовал бы в том, что ему не нравится, но сейчас он не мог: уйти было хуже, чем остаться. Оставаясь, он разделял этот ужас с Валей, с Пашкой – со всеми.

Он представил себе собственную казнь – да, ему бы хотелось, чтобы кто-то близкий был рядом, даже если помочь уже невозможно, даже если смотреть невыносимо больно.

Пока завязывали узлы, Сеня продолжал шептать что-то едва слышное на ухо Вале, а Валера гладил его по голове, убаюкивая. Андрею хотелось заорать, но тишина была такой объемной и всепроникающей, что, казалось, забила собой горло и он мог только открывать и закрывать рот, не произнося ни звука.

– Готово, – сказал Иван, проверяя веревку.

– Пошли, пацаны. Нечего тут торчать.

– Завтра мы за ним вернемся, – шепнул Пашка, глядя на застывшее лицо Андрея. – Не ссы, малой.