Раз мальчишка, два мальчишка

Парни сидели вокруг огня, копошились в пакетах, разглядывали то, чем одарило их командование. В свой пакет Андрей долго не решался заглянуть, воображая все те вещи, которые он мечтал получить на Новый год. Обычно он и не ждал слишком многого (отец и Света уже давно не баловали), но этот подарок удивил даже его. Внутри пакета оказались банка тушенки, пачка сосисок, упаковка гречки, теплые носки, иконка, бюст Сталина и детский рисунок с пожеланием «ПОСКОРЕЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ ДАМОЙ!».

– Хоть бутылочку пивка бы положили заместо бо́шки этой, – скорбно прокомментировал содержимое пакета тощий парень по имени Толик.

Поворчав немного по поводу таких подарочков, рядовые придвинулись поближе к костру и стали жарить сосиски, попутно высчитывая, на сколько дней им хватит этой еды.

Подпаленные огнем сосиски показались Андрею невероятно вкусными, может быть, потому, что на воздухе вся еда вкуснее, а может быть, потому, что он представил, что даже такой еды скоро может не оказаться.

Немного повеселев, парни начали рассказывать о своих невероятных способностях и умениях, которые несомненно помогут им выжить и победить гипотетического врага. Правда, врага никто никогда не видел, он был где-то немыслимо далеко, а холод, голод и непонимание, что делать дальше, уже подбирались к ним, скаля зубы.

– Ну а ты что расскажешь, малой? – спросил Андрея бывший баскетболист Жека, швырнув в него полусдувшийся мяч, который парни перекидывали по кругу.

Невероятной способностью Жеки было отсутствие ноги, ее заменял титановый футуристический протез, которым он очень гордился. Куда делась его настоящая нога, Жека не сообщил, зато предупредил, что по ночам иногда может кричать от фантомных болей.

– Мне мамка как-то сказала, что ору я, как черти в аду. Она даже однажды на диктофон записала, а потом мне включила, так я чуть не обосрался! – закончил Жека свою презентацию.

С такой историей соперничать было трудно, поэтому Андрей просто сказал, что ненавидит школу, особенно математику, и умеет быть незаметным.

– Еще бы! Ты же мелкий! – все одобрительно загоготали.

Спорить с этим Андрей не стал, «мелкий» – прозвище безобидное, в отличие от «зомбачкиного сына». Он кинул мяч темноволосому парню с раскосыми глазами, рядом с которым сидел брат-близнец.

– Я – Эдик, – растянув губы в широкой улыбке, быстро затараторил тот.

– А я – Федя, – улыбнувшись точно так же, перебил его брат. – Мы детдомовские.

– Эдик и Федик, – сказал кто-то.

– Вообще мы – Эдир и Юмжап, но в детдоме нас переназвали удобными именами, а вы говорите, как хотите, мы уже к Эдику и Федику давно привыкли.

– А мне больше Пендир и Юмжоп нравится, – заржал Вова.

– А хорошо мы умеем делать только одно, – не обращая внимания на Вовин смех, продолжил Федя и умолк, давая возможность брату закончить фразу.

– Воровать, – с удовольствием добавил Эдик и лучезарно улыбнулся, наслаждаясь повисшей тишиной.

– Только спиздите что-нибудь, урою! – тут же окрысился Вова.

– Да нечего тут пиздить, – разочарованно оглядев поле, ответил ему Федя, – так что успокойся.

В том, что «пиздить» здесь нечего, Андрей не был так уж уверен, поэтому на всякий случай проверил мамину сережку в ухе. Конечно, она была там. Все-таки ухо – место надежное.

Федя запустил мяч в сторону Вовы, и тот схватил его своей большой цепкой рукой.

– Я тут самый старший, по ходу, – самодовольно начал он, сощурив водянистые глаза. – А история моя, пацаны, такая: жена от меня сбежала и сына с собой прихватила, вот я и пошел в армию добровольцем, чтобы ее, суку, не убить случайно.

– Ее можно понять, я бы от такого тоже сбежал, – шепнул Егор на ухо Андрею.

Мальчик тихо порадовался, что Вова наводит ужас не только на него.

– Ну а сила твоя в чем, что ты лучше всего делать умеешь? – добродушно спросил Иван.

Андрею казалось, что Иван никакой тревоги рядом с Вовой не испытывает. Может, это потому, что он такой огромный, а может быть – потому что глупый.

– Я умею убивать, – ответил Вова и больше ничего добавлять к этому не стал, а мяч ожидаемо полетел в Ивана.

– Я – Иван, – зачем-то представился он, хотя его имя все уже знали. – Моя сила… я говорю не «суперсила», потому что слово «супер» мне не нравится, какое-то оно не наше, не славянское… – Иван поморщился, как будто слово «супер» было кислым, и продолжил: – Моя сила – это Родину любить!

Андрей, пытаясь представить себе любовь к Родине, с интересом разглядывал круглую детскую голову Ивана, прилепленную к слишком большому сильному телу. Сам Андрей любил умершую мать, читать, голос преподавательницы по литературе, собак и компьютерную игру «Ведьмак».

– Всех за нее порву! – закончил Иван.

«За нее – это за кого?» – чуть было не спросил Андрей, но вовремя понял, кто такая эта она.

– Молодец! – одобрили речь Ивана несколько парней и вместо аплодисментов застучали по сеткам кроватей. Потревоженные кровати зловеще заскрежетали.

Мяч полетел в руки к изможденному типу, представившемуся как «Толик-туберкулезник».

– Значит, твоя сила – это туберкулез? – смеясь, спросил Эдик.