Раз мальчишка, два мальчишка

– Выходит, что так, – ответил Толик. – Меня ж из противотуберкулезного диспансера не просто так забрали.

– А правда, зачем тебя из диспансера-то взяли? Туберкулез – он же заразный вроде?

– Так я и говорю, – продолжил Толик. – Затем и забрали, чтобы я врагов обкашливал, – Толик заржал. – Обкашливал, а потом откашливал, – жизнерадостно закончил он.

– Ну ты и псих! – в один голос и с явным одобрением сказали Эдик и Федя.

– Ты это, на нас, главное, не кашляй, туберкулезник хренов, – предостерег Толика Вова.

Пока все обсуждали степень заразности туберкулеза, мяч оказался в руках у пухлого рыжеволосого паренька лет восемнадцати. Он разглядывал прилетевший ему в руки полусдутый кусок кожи с таким интересом, как будто к нему попало секретное оружие врага.

– Эй, пацан, ты немой, что ли? – окликнул его Толик.

– Нам только немого тут не хватало.

– Здравствуйте, – неожиданно заговорил паренек, – здравствуйте.

– Ну здравствуй, – недоверчиво ответили ему Иван и Пашка.

– Здравствуйте, – снова повторил паренек.

– Ты заебал здороваться, – буркнул Вова, но паренька это не остановило.

– Здравствуйте, – начал он, – меня зовут Валя, мой адрес – улица маршала Жукова, дом 47, квартира 82, подъезд третий, этаж пятый, отведите меня туда, если вы нашли меня на улице.

– Да ну на хуй! – выругался кто-то.

– Это ж реальный псих!

Валя продолжал настойчиво бормотать про то, что он любит рисовать и поливать цветы, а еще – чтобы все люди были по домам и все было в порядке.

– А ты сам-то в порядке? – подначивали его.

– Эй, Валя, ты припизднутый или ебнутый?

Андрей, вспоминая все, что он когда-то читал про аутизм (хотя и не был уверен, что это он), быстро подошел к Вале и попросил у того мяч. Когда парень отдал его, он кинул его Пашке, надеясь, что все успокоятся и перестанут насмехаться. К его огромной радости, Пашка его поддержал.

– Пацаны! Эй, пацаны! – Никто не обратил на него внимания, и тогда Пашка запел:

Наконец-то еду я на Родину,
О боже, как ты стала хороша!
Жаль, что видят это лишь немногие.
На Родину я еду к ко-ре-ша-а-ам!

Пашка определенно выбрал правильную песню. Услышав ее, все разом отстали от Вали, засвистели и принялись подпевать.

– Я – Пашка, и моя суперсила – это песни петь, – завершил Пашка свое выступление и кинул мяч Егору.

Смуглый темноглазый Егор ловко поймал мяч и тут же спрятал его за спиной.

– Моя суперсила – это путать и вводить в заблуждение, – театрально сказал он.

– Чего? – Иван почесал свою маленькую голову, а Вова презрительно прищурился.

Егор вытащил руки из-за спины, и никакого мяча в них не было. Мяча вообще больше не было.

– Ворюга тоже, что ли? – спросил Толик-туберкулезник.

– Никакой я не ворюга, а фокусник, – с притворной обидой ответил Егор.

– Фокусник?

– Цирковой я, короче, – объяснил Егор и, подмигнув, вытащил мяч откуда-то из-за спины Андрея.

Парни снова одобрительно засвистели, а мяч приземлился между двумя хмурыми рядовыми, которые до сих пор, кажется, не сказали ни слова. Один из них протянул тощую руку и сгреб мяч.

– Меня зовут Сеня, – начал он бесцветным голосом. Глаза его тоже казались бесцветными, а волос вообще не было, как и бровей. Зато на его гладком лице красовались длинные – от уха до уха – синие губы, и было просто удивительно, как Андрей раньше не обратил внимания на такого жуткого типа.

– А меня Валерой зовут, – добавил его не менее жуткий сосед. Тоже безволосый и тощий, правда, вместо огромных губ у него были огромные уши, и казалось, что каждый вдох ему дается с невероятным трудом.

– Мы с Валерой, – продолжил Сеня, явно более разговорчивый, чем его товарищ, – мы, как бы это вам сказать, чтобы вы поняли…

– Да говори уже как есть! – не выдержал Пашка.

– Да, говори, у нас уже один псих есть! И один туберкулезник! Нам уже ничего не страшно, – поддержали его парни.

– А что сразу туберкулезник-то! – возмутился Толик. – Я, может, в ремиссии.

Сеня тяжело и ненатурально вздохнул.

– Короче, пацаны, мы с Валерой как-то водки контрафактной перепили, году в девяносто пятом, и отравились.

– И что? Это же давно было? – недоверчиво спросил одноногий баскетболист Жека.

– Вообще-то очень даже давно, – заметил Егор. – Как-то вы хорошо сохранились для тех, кто серийно бухал в девяносто пятом.

– Так мертвые мы. Потому и сохранились, – грустно ответил Сеня. – Мы до смерти тогда упились и похоронены давно, но повестка, она и мертвого найдет и поднимет, вы же знаете.

– Нет, не знаем. Но это, наверное, потому, что мы пока еще живы, – попытался пошутить Егор. Никто из ребят даже не улыбнулся.

Повисло молчание, казалось, даже огонь костра поумерил свой пыл, и стало совсем холодно.

– Да вы не бойтесь, пацаны, – засипел Сеня, – мы в целом такие же, как вы.

– Мерзнем, устаем, кушать хотим, – поддержал его Валера. – Вот только делать вид, что дышу, я больше не буду. Уж простите, мужики, тяжело это.