Разберемся! Главное о новом в кино, театре и литературе

Драматурга, равного своему соратнику Григорию Горину, Марк Захаров не нашёл и в последнее время сценарии для своих постановок пишет сам, вдохновляясь тем или иным литературным источником. В этих сценариях есть что-то сновиденческое, в них сильны элементы фарса и абсурда, действие происходит «где-то» и «когда-то», а в центре всегда стоит образ прекрасной и несчастной женщины. Своей чистотой и нежностью она противостоит окружающему абсурду (это тема актрисы Александры Захаровой). В «Фальстафе и принце Уэльском» она играет роль леди Перси (Кэт) — женщины, с которой принц Уэльский (Гарри) сначала заигрывал, а потом от неё отрёкся.

Стержень этой истории (взятой из хроник Шекспира) в том, что принц Гарри долгое время кутил с приятелями в трактире, водился с безобидным толстячком Фальстафом, а потом стал королём и перестал быть человеком. Это воплощено недвусмысленно: сев на трон, взмывающий тут же вверх, принц Гарри корчится и стонет, как будто в него вселяется неведомая сила. Из обычного парня он превращается в довольно злобную марионетку и гонит прочь своих бывших друзей. Возможно, их даже немедленно ликвидируют, но Марк Захаров в принципе не любит смерти героев на сцене. Поэтому Фальстаф в его композиции остаётся бессмертным и весело обращается к зрителю с оптимистическими прощальными репризами. Судьба же леди Перси, Кэт, внушает тревогу…

Что это за мир, куда мы попадаем? Он условно- театрален, в нём нет прямого сходства с реалиями ни давней Британии, ни современной России. Этим миром правит король Генрих (Игорь Миркурбанов), но в первой же сцене этого короля выносят в прозрачной пластиковой упаковке, он что-то кричит и приказывает, но не разобрать что — остроумная реплика на тему отъединения власти от действительности. Король серьёзен и весьма импозантен, но живёт тут на правах дорогой куклы. Его же подданные — народ совершенно легкомысленный и предпочитает всему на свете трактир «Кабанья голова» вздорной и крикливой трактирщицы миссис Квикли (Наталья Щукина). Здесь и проводит время принц с дружком Фальстафом.

Фальстаф (Сергей Степанченко) — неунывающий бодрячок, желающий нисколько не заморачиваться ни на какие сверхценные идеи, а славно порыпаться на этом свете, не спеша на тот. Ну, человек Возрождения, ясное дело. Принц же Гарри сначала непонятен, ничего определённого о нём сказать нельзя, а когда о персонаже ничего определённого сказать нельзя, лучше артиста, чем Дмитрий Певцов, тут не подберёшь. Певцов может часами присутствовать на сцене в качестве интересного привидения, причём явно излучая на зрителя загадочный «эфир» не изученного ещё спектра воздействия. При этом кто его герой, что он там себе думает, остаётся тайной.

Вот он флиртует с леди Перси, перебрасываясь репликами в сумбурном и замысловатом диалоге. Женщина явно взволнована, открыта, искренна, да и как она может быть неискренней, эта вечная Офелия с бледным лицом и дрожащими губами? В игре Захаровой всегда будто звенит какой-то пронзительный «колокольчик» — страдания, жертвенности, обречённой душевной чистоты… А принц наш непроницаем. Выдумывает несмешные шалости, чтобы развлечься, но весёлости в нём нет ни на грош — так и ходит это странное герметичное создание, словно вовсе без чувств, среди прыжков и ужимок прочих персонажей.

В композиции усиливаются элементы бреда, особенно когда на сцене появляется Гонец в исполнении Ивана Агапова. В спектаклях «Ленкома» последнего времени Агапов отвечает за настроение резвого творческого абсурда. В способности нести галиматью ему уже нет равных. Гонец не нужен ни для чего, кроме как для усиления ощущения лёгкого бодрого безумия. Да, этот мир динамичен и энергичен, но настоящего веселья и полноты жизни в нём нет — люди мечутся и мчатся куда-то, но словно по инерции, как заведённые; вроде бы вино льётся рекой, но никто по-настоящему не опьянён, обнимают женщин, но как-то машинально, безрадостно. Все будто вполне подготовлены к финальному преображению принца Гарри в монстра: из этой мнимо динамичной, но, в сущности, пустой жизни и должна вырасти кукла нового образца, куда более жуткая, чем декоративный старый король. И только трогательная леди Перси, почему-то превратившаяся в Кэт (этот момент я совсем не поняла — почему и зачем она стала Кэт), станет метаться по сцене, плакать, уговаривать, молить, биться своим «колокольчиком» о сплошные холодные стены.

Странный это спектакль, но в «Ленкоме» сейчас время странных спектаклей. Некогда Марк Захаров говорил со своим зрителем ясно и прямо, так это было тогда, когда зритель тоже воображал, будто ему всё ясно. Тогда на свете ещё существовал «ленинский комсомол» и можно было мечтать о «диктатуре совести». А теперь остался только «плач Офелии», чистой невинной души, над изгадившимся «принцем», которого она так любила когда-то.

Воскресить прошлое с «Поминальной молитвой»