Разберемся! Главное о новом в кино, театре и литературе

Не скрою: приятно было из душного мира повседневности (коронавирус — министр культуры — отставка Суркова — коронавирус) перенестись в просторную Вселенную, где живут непоседы, отец и сын, разгадывающие код Создателя. Тем более у автора прозрачный и занимательный слог, описания точны и ярки, встречаются остроумные пассажи. «Стоит взглянуть на время как на зверя. Ибо человеческое тело остаётся неизменным с тех самых пор, когда — двадцать тысячелетий назад — оно было более пригодно для охоты на шестиметровых ленивцев и бегства от саблезубого тигра, чем для сидения в кресле у камина. Общаясь с собственным телом, мы часто встречаемся со временем в виде пещерного человека с дубинкой в руках, с кем нельзя ни о чём договориться.»

А уж Иерусалим воссоздан в слове с исключительной силой — и взгляд тут не туристический, а глубокий, исследовательский. И никакого притом космического холода и равнодушия к человеку отец и сын во Вселенной не видят: Вселенная моральна. «Мораль рождается, когда один человек ставит себя в зависимость от существования другого, подобно тому как элементарные частицы связывают свои волновые функции, подчиняясь неизбежности закона природы. Мир без морали — это мир корпускул, которым безразличны другие частицы-личности. Мораль — это что-то вроде закона тяготения.»

Вот спасибо, как говорится. Однако этот всеобщий закон морального тяготения на самих героев никак не действует. Возьмём Константина: на тёщу, сгинувшую у «девкалионов», ему плевать, это ладно. Но он абсолютно равнодушен к своей жене, у него нет друзей, за которых болела бы душа, у него есть дочь, выучившаяся в Англии и где-то на островах Тихого океана служащая волонтёром, — с ней он почти не общается и судьбой её не озабочен. Как и папаша, бросивший семью, Константин такой же беглец во Вселенную, где есть всё, кроме близких и родных людей. Восстановить план Храма Соломона, конечно, грандиозная задача, но как быть с близкими, которые в этой задаче никак не фигурируют и не учитываются?

Недаром мы застали героя в пустыне. Туда, в одиночество под звёздами, и стремится его беспокойный разум. Пустыня! На худой конец Памир. Или — Святой город Иерусалим, модель мира. И воображаемый силуэт Храма, который можно восстановить хитроумными магическими манипуляциями. Из всех людей на земле Константина волнует только его отец- беглец — как своего рода идеал Побега в пустыню. «Мораль рождается, когда один человек ставит себя в зависимость от существования другого», — именно это немудрёное правило и чуждо герою. Он не хочет ставить себя в зависимость от существования другого, он желает ускользнуть, улизнуть, убежать, и Вселенная для него вместе со своим существующим (несуществующим) Создателем — это всего лишь способ побега. Своего рода ментальная крепость. Надёжный способ избавиться от несносных близких с их жалкими проблемками. Кто станет приставать к учёному, озабоченному постижением тайны Мироздания, с квитанциями по квартплате? Жена Константина явно попивает, но его взгляд бестрепетно отмечает сей факт: есть дела куда важнее.

И уж мы не удивимся, конечно, что в магическом силуэте заветного Храма, который сыну удастся воссоздать по заветам отца, людей не будет. А зачем они? Люди нарушают красоту и гармонию любой архитектуры. Ни в каких чертежах их нет.

Так что герой нового романа Александра Иличевского, открыв моральность Вселенной, тут же собственный закон и опроверг.

Бывает.

«Отечеству без правды нельзя»

Вышел второй том грандиозного сибирского «романа-пеплума» Алексея Иванова «Тобол». Первая часть называлась «Тобол. Много званых», вторая, естественно, «Тобол. Мало избранных». Все нити повествования, завязавшиеся узелками в первом томе, во втором развязаны. Видимо, рассказ исчерпан. А жаль. Жизнь в ивановской Сибири эпохи реформ Петра Великого суровая до жути, зато и увлекательная до восторга.

В плаванье по многостраничной книге пускаешься вначале с осторожностью, вспоминая героев: да, вот они, и губернатор Сибири, плут-герой Матвей Гагарин, и «архитектон» упрямец Ремезов, и язычница Айкони с близняшкой-сестрой Хомани, и пленные шведы, и бухарец-магометанин, хитрый Касым и прочие. Есть и новые персонажи — к примеру, из племени джунгаров. И тут получилась некоторая засада. Описания джунгаров ведут к утомительной этнографии. «Ойраты состояли из четырёх народов: дербентов, торгутов, хошутов и джунгар. Хошуты, которых возглавлял тайша Байбагас, и джунгары, которых возглавлял тайша Хара-Хула, решили жить в горах. А дербенты тайши Далай-Батыра и торгуты тайши Хо-Орлюка решили искать себе новое отечество. Вот их-то, ушедших, и назвали калмыками…» Вязнешь в именах и событиях, а толку немного: если русские, шведы и вогулы получились у автора живыми и завлекательными, то степняки для героев романа не годятся: скучные. Воюют и воюют, психических движений почти не имеют и романных коллизий не создают.