Разберемся! Главное о новом в кино, театре и литературе

Но никуда этот конфликт не выруливает. Действие романа увязает в частностях и деталях будничной Елениной жизни. «Стишки», когда-то перевернувшие её внутренний мир, отползают на задворки. Те, кто подсадил её на них, начинают спиваться, умирать, исчезать. Главным содержанием будней становятся отношения с родственниками, судьба дочерей, одна из которых оказывается нетрадиционной сексуальной ориентации. При этом родители так оглушены выживанием, что воспринимают это известие абсолютно хладнокровно: подумаешь, могло быть куда хуже. И действительно, в ситуации, когда люди начинают метаться и паниковать, если ребёнок хоть чуть задерживается после школы (и у них есть все основания для этого), сексуальная ориентация — это вообще ерунда какая-то.

Так что жизнь победила «стишки». Они стали пикантным дополнением к прозе выживания, периодическим приключением — и ничего в буднях Елены, по существу, не поломали. Героиня ползёт, ведомая своей женской «программой», которая будет посильнее всех «стишков» на свете. Накопление ежедневных усилий даёт свои результаты: в финале романа «Опосредованно» Елена фотографируется вместе с родными и друзьями и понимает: она не одна, она — пчела из общего «улья», плод могучей матрицы, частица вечного круговорота…

Название нового романа Сальникова кажется мне неудачным, некоторые персонажи — совершенно лишними, автор часто впадает в утомительное и вязкое многословие. Но сочинение его не бессмысленное, далеко не бессмысленное.

«В Москве народу много. Дед говорит, войны давно не было»

В названии статьи — цитата из нового сборника рассказов Елены Долгопят «Чужая жизнь» (2019). Долгопят не новичок в литературе, свет увидели её книги «Тонкие стёкла», «Родина», «Русское», она прилежная работница, да и трудится там, где прилежание необходимо, — в отделе архивов Музея кино. Хотелось бы привлечь внимание к этому негромкому вроде бы голосу, рассказывающему про самую трудную для описания вещь на свете. Про обыденность. Про то, как обыкновенные люди живут день за днём, — и как это необыкновенно на самом-то деле.

Писатель нынче пошёл мудрёный, замысловатый, по сто эпитетов на слово, бывает, что цепляет, а уж умом разлетается — ой-ой, и прошлое перепишет, и настоящее такой фантасмагорией начинит, что поди за ним угонись. А тут — ясная, чистая, спокойная интонация, как у советского гения Веры Пановой, к примеру. Девушка-студентка проснулась в общежитии, чайник поставила, вспомнила свои несостоявшиеся романы — точнее, грустные мечты о них. Подумала о шестидесятых годах прошлого века: «Прекрасный утренний мир. Когда незнакомцы улыбались, и пускали ночевать, и одалживали денег. И можно ходить без страха по дальним улицам, и каждый человек друг, и каждого впереди ждёт жизнь, исполненная смысла…» («Иллюзион»). В этом-то мире ей бы, голубке, и жить, да только нет его и не было никогда, это тоже иллюзион. А что есть?

Большинство героев Долгопят — москвичи, но это не мифические богатые, наглые москвичи из кошмаров провинциальной России, это те же самые «бедные русские», что живут хоть в Новосибирске, хоть в Муроме (Муром — родина автора), хоть где. Это люди трудовые, смирно и кротко зарабатывающие на смирную и кроткую жизнь, люди вне политики, люди, которым новые технологии принесли немножко возможностей, но мало что изменили по существу. Героиня рассказа «Katerinaa» — молодая журналистка, пользуется соцсетями, ведёт диалоги с незнакомыми «френдами», но главное в ней то, что она способна откликнуться на чужое горе. Ей удаётся разыскать постороннюю бабушку, случайно встреченную в электричке и пропавшую неведомо где. Нелепая старушка напомнила ей собственную бабушку, чужая жизнь на миг стала родной — и этого хватило на благодетельное усилие. А вообще-то пропасть тут, где всё кругом родное, легче лёгкого. Девушка Валентина сняла на время квартиру — оказалось, это мост во времени, и ты запросто из своего смартфонного 2017-го попадаешь в 1970-й, где из технологий — одна радиоточка на стене. Казалось бы, тут-то разгуляться, смело изменить ход истории! Но наша девушка благоразумно таскает новым приятелям деликатесы из будущего, а то у них всё картошка да пересуды о Бергмане. Другая девушка, отправившаяся по распределению в закрытую контору «Боровск-23», потеряла пропуск и оказалась запертой в замке советской секретности имени товарища Кафки («Объект»). Ничего, жить можно: товарки подкармливают, диванчик в каптёрке найдётся и даже такая же потеряшка стала приятельницей. Ей тут даже и лучше, чем на воле, где всё время кажется, что если смеются за спиной — так это над тобой смеются.