Разберемся! Главное о новом в кино, театре и литературе

А взять хотя бы рассказ «Алёша Бесконвойный» — о парне, который ни в какую не желает работать по субботам, потому что в этот день топит баню. И как! Подробно описано тихое упорное блаженство по-настоящему свободного (в этот миг) человека. А безумец Бронька («Миль пардон, мадам!»), который выдумал целую историю, как он участвовал в покушении на Гитлера и — промахнулся. (Кстати, этот рассказ вошёл в малоизвестную картину Шукшина «Странные люди», и Броньку увлекательно играет там маститый артист Евгений Лебедев.) Происшествие вымышленное, но все чувства Броньки — самые настоящие, и оттого в весёлом блеске рассказа что-то есть глубинное, саднящее. Вместе со слушателями, поражёнными размахом фантазии рассказчика, нам тоже становится жаль, что Бронька промахнулся!

Автор и режиссёр здесь, со своими героями, варится в общей каше, он мчится с ними на тракторе, ловит рыбу, рубит дрова… и ругается, и дерётся, и — пьёт. Куда ж без этого. Шукшин сам «такой парень». Он если судит своих героев, так по-соседски, что ли, по-дружески: имеет право!

Мастеровой

Шукшин — мастер слова в самом что ни на есть первозданном смысле этого выражения. Он строгает, режет и клеит речевую материю, как маститый столяр: уверенной рукой, строго, чётко, ничего лишнего. Скажем, никаких сладостных длинных описаний природы, как господа любили, — для них природа была любовница, а для Шукшина мать и жена, так чего рассусоливать. Одна-две фразы, и готово. «Ночи стояли дивные: луну точно на верёвке спускали сверху — такая она была близкая, большая» («Беседы при ясной луне»). Отделка фразы у Шукшина изумительна. Афоризмы из «Калины красной» ушли в народ, но их у автора изобильно, в каждом самом маленьком рассказе что-то да сверкает. «Я воробья с перьями могу переварить!» Или: «С ним говорить, что колено брить — зачем?» А вот глубокое, поневоле задумаешься: «Кто в жизни обижал людей, тот легко не умирает».

Женская тема — отдельный разговор, тут много больного, жалостливого, страдальческого. Мать и жена в жизни «задумавшегося» природного человека тоже становятся объектом тревожных дум. Приходят мгновения нежности, благодарности, желания порадовать, но только если перед нами не тупая мещанка, ничего не желающая знать о душевных муках. Таким пощады у автора нет.

Шукшина и при жизни его любили, любят и сейчас. Знаю людей, которые десятки раз пересматривали «Калину красную» — чтоб душа согрелась. От одного этого лица дивного какое-то приятное волнение происходит. Невероятно, чтоб совсем никакой фальши не было в человеке искусства, никакого кривлянья, притворства — невероятно, а было. «Человек — это нечаянная, прекрасная, мучительная попытка Природы осознать самоё себя», — говорит герой рассказа «Залётный». Что ж, в этом роде рассуждал и великий Томас Манн, которого Шукшин вряд ли читал. Но Шукшин сам был такой попыткой — и удачной к тому же.

А что народ? Шукшинский народ, «от имени и по поручению» которого говорил Василий Макарович Шукшин, Василий всея Руси, — куда он делся?

Никуда. Шукшина только нет, а народ — куда ж он денется? Он туточки.

Какое оно, советское кино?

День кино (бывший день бывшего советского бывшего кино) все желающие могут праздновать 27 августа. Это такой же искусственный и бессмысленный праздник, как и День театра (его отмечают 27 марта). 27 августа 1919 года Совет народных комиссаров издал указ о национализации кинодела, путём экспроприации, разумеется. Однако то, что началось актом насилия, превратилось затем в мощное и плодоносное древо культуры…

История нашего кино ещё не написана, представления о нём у новых поколений часто бывают самыми дикими, но благодаря усилиям нескольких вменяемых и одарённых киноведов есть увлекательные книги и статьи, их написали Е. Марголит, О. Ковалов, М. Трофименков, Д. Горелов, И. Павлова. Они совокупными усилиями обрушивают систему затхлых штампов, которые рисуют фальшивую картину истории кино, состоящую из якобы дикого идеологизированного официоза и отдельных прогрессивных титанов. Реабилитированы целые направления в кинематографе, которые раньше обходила мысль о кино, — боевики, детективы, мелодрамы, собиравшие многомиллионную аудиторию. Советское кино более-менее вписано в мировой контекст культуры, однако сделанного всё-таки недостаточно.

Видите ли, всякому творчеству нужна грамотная, компетентная аудитория. И советскому кино нужны верные и вдохновенные сторонники и знатоки. Тогда оно превратится в источник наслаждения, и новые исследования его не будут проваливаться в яму забвения.

Сейчас, когда многие киностудии обратились в руины и нелегко себе представить, что на свете были «Молдова-фильм», «Таджикфильм», Студия детских и юношеских фильмов имени М. Горького и так далее, размах советского кинопроизводства поражает. И суть не в количестве, сейчас ведь тоже снимается около ста картин в год, поражает качество.