Разбитая наковальня

Свита собралась вокруг новорождённого, но никто не смел коснуться его. Владыка походил на двуногого, был тощ, но крепок. Кожа цвета свежепущенной крови, густые чёрные волосы прикрывали лицо и чуть вились. Зубы осмелился дотронуться до них. Он больше остальных желал увидеть лик господина.

– Не трогай его! – выкрик То Кана был полон отчаяния. – Убейте самозванца, пока не поздно!

Крысиная лапка, резко отпустившая одинокий локон, застыла. Господин, почуяв присутствие Зубов, приподнял голову.

Лик владыки прекрасен. Звери не могли знать человеческой красоты, но в каждой черте повелителя сразу признали вершину благолепия. Он поморгал большими светлыми глазами, что напоминали родные луны, привыкая к закату трёх солнц: наполовину забытых, наполовину чужих. Затем втянул ноздрями воздух и выдохнул раскрывшимся ртом. Пальцами он прошёлся по влажной земле, и та охотно забилась ему под ногти. Владыка сел на колени, приложив ладонь к уху, и стал слушать лес. Тот приветствовал явившегося господина множеством звуков, пока окружившая свита не решалась даже пискнуть.

– Почему вы не дышите? – спросил господин алый, смотря будто мимо своих слуг.

– Мы… Мы не хотели… – Зубы вздрогнул под взглядом владыки.

– Почему ты дрожишь? – владыка протянул к грызуну руку.

Зубы зажмурился, готовый испустить дух. Господин положил ладонь на крысиную голову. Приятное тепло сходило с его кожи и грело душу грызуна. Покой пришёл, а дрожь ушла.

– Всё хорошо, друг мой. – Голос владыки был ласков и тих.

– Спасибо… – единственное, что мог сказать преисполненный Зубы.

Повелитель встал с трудом, с телом собственным знакомясь. Равновесие поймав, осмотрелся по сторонам, взглядом прошёлся по себе от пальцев ног до крепких плеч. Голову свою потрогал, губы, по рёбрам прошёлся пальцем. Сравнил строение своё с другими: сходилось разве что число глаз да конечностей, и то не со всеми.

– Кто я? – спросил владыка у зверей.

Дикая свита несколько удивилась вопросу.

– Вы – великий царь всего, что дышит, – сказала Лапа, чуть задрав нос. – Наше начало и наша гибель. Любовь преданных и ненависть жалких.

Повелитель молчал. Буря дум обрушилась на него. Сознание – наскоро сшитый холст, полный дыр и расходящихся при малейшем шорохе швов. Он застыл, бездыханный и немой. Лапе показалось, будто новорождённый царь умер. Она забоялась собственных мыслей.

– Вы помните, господин? – осторожно поинтересовался Зубы. – Помните ли, как двуногий одолел вас? Из племени гадких людишек! – он махнул лысым хвостом в сторону схваченного То Кана.

Повелитель вспомнил великую битву, продолжением которой он стал. Даже так он едва ли понимал свою природу. В поисках ответа он встретился взглядом со знахарем.

– Кто ты? – спросил повелитель пленника.

То Кан лишь бубнил что-то себе под нос. В совсем рухнувшем своём уме он старался найти ответы на беспокоящие вопросы. Зачем он доверился глупым зверям, что осколки великого бога спутали с плотью его же убийцы? Над каким законом мироздания он надругался, выпустив на свет это существо? Что станет с землями человеческими, в которые придёт полубог?

– Отвечай! – глас повелителя пробудил даже червей в глубинах Урзал Богк.

– То Кан. Травник, знахарь, – слова сорвались с его уст.

– Что произошло, знахарь по имени То Кан? Зачем ты пытался убить меня?

То Кан говорил против воли. Пока взгляд ложного повелителя лежал на нём, знахарь не мог ни соврать, ни умолчать. Страшная сила развязала ему язык, коему То Кан больше не был хозяином. Истина старику стала дыханием.

– Зов приказал вернуть к жизни великого бога, нашего создателя и покровителя. Но глупое зверьё, эти беспросветные болваны!.. Принесли мне не только осколки божества, но и останки его палача. Если бы я сумел тебя убить, то смог бы после вернуть настоящего господина… – То Кан зарыдал, – но с твоим появлением глас бога наконец-то смолк, и теперь ты – его никчёмная замена!

«Никчёмная замена?» – мысленно спросил владыка у знахаря. Но можно ли заменить бога?

– Каково моё имя, То Кан? Ты не признаёшь во мне господина, а значит, должен звать меня по-другому.

– Нет у тебя имени, – Старик оскалился редкими зубами, – ты безымянен, ты пуст, чудовище… – прошептал То Кан гневно. – Лишь ошибка. На твоём месте должен был стоять бог. Но ты – не он. Что-то среднее между богом и его убийцей. Я отрицаю твоё право владеть нашими жизнями.

Повелитель вздрогнул. Он вновь видел события из далёкого прошлого. Два взгляда, яростных, полных гнева, устремляющихся друг на друга. Затем – вспышка боя, из которого никто не выйдет живым. Ещё позже – пустота. «Значит, я – лишь ошибка безумца?» – обратился повелитель внутрь себя.

Пустота молчала.

– Не слушайте его, владыка! – вмешалась Лапа. – Вы – истинный господин. Я сразу узнала вас. Все мы узнали.

Остальные звери, кроме Небесных Корней, кивнули.

– Как мне заполнить себя? – спросил повелитель. – Как обрести смысл, если я, по твоим словам, создан неправильно?

– Войди в огонь и гори, пока пеплом не вернёшься к небу, подделка, – шипел То Кан. – Тогда заточённый владыка живых хотя бы обретёт вечный покой…