Разбитое стекло

Когда о них узнал папа, в доме разразился скандал. Отец с фактами в руках рассказал об эпизодах, которые вменялись группе, активным участником которой был, как предполагается, мой возлюбленный. Все, что я выслушала, прошло мимо моих ушей. Хуже того, я заявила папе, что оперативные разработки – это еще не приговор суда, а подозрения ментов могут оказаться ошибочными. Я понимала, что папа вряд ли не прав: он славился как вдумчивый, грамотный юрист, который никогда не делал свою работу спустя рукава. Кроме того, он был кристально честным человеком и никогда не стал бы обличать кого-то, не имея на то веских оснований. Я все это понимала, но была так влюблена, что никакие доводы разума на меня не действовали. Я спрашивала Грека напрямую: правда ли, что он крутится в какой-то сомнительной компании и даже участвует в ее темных делишках. Он не отрицал, но от попыток предостеречь его только отшучивался – мол, все это так, игра… Для поднятия тонуса. Чтобы пощекотать нервы. И чтобы всегда водились карманные денежки. Это несерьезно и не на всю жизнь.

В какой-то момент все пошло по худшему сценарию, друзья моего любимого попали в поле зрения правоохранительных органов. Его тоже задерживали, но как-то очень быстро отпустили, однако Грек занервничал. Среди потерпевших оказался какой-то непростой человек, и как-то вечером, перед самым вручением диплома, любимый объявил мне, что ему нужно уехать в Грецию. На следующее утро мы отнесли заявление в ЗАГС. Грек имел двойное гражданство, ему было проще, а мне, чтобы выехать в Европу, нужно было оформить целую гору официальных документов. Мы поженились, чтобы ускорить процедуру, потому что, будучи женой, улаживать формальности я могла, уже живя в Греции. Папе я ничего не сказала.

В день своего отъезда я проводила папу на службу, ни словом не обмолвившись о своих планах. Я даже представить себе не могла, что в последний раз вижу его здоровым. Я ощущала себя героиней приключенческого романа и была уверена, что через какое-то время папа изменит свое мнение о Греке, тем более что тот станет уже не просто моим любовником, а отцом моего ребенка, его внука или внучки.

О своей беременности я узнала незадолго до отъезда, но даже Греку не сказала ни слова. Я сообщила ему обо всем в самолете. Он принял новость к сведению, поцеловал меня, отхлебнул из бутылки и благополучно заснул. Под нами простиралось синее море, перед нами была, как я тогда думала, огромная, счастливая жизнь.

Семья Андреаса жила на Корфу, в его северной части, в пятидесяти километрах от столицы острова, в небольшом поселке под названием Ахарави. Сейчас он стал популярным курортом, где полно туристов, а вдоль главной улицы выстроились в ряд многочисленные таверны и магазинчики. Тогда это был просто дачный поселок, и туристов туда приезжало не сказать чтобы очень уж много, да и те – в основном греки. Свой первый день в доме Атанаса Димитракиса я помню, будто это было вчера. Мы с Греком приехали из Керкиры на такси, дорога петляла между склонов гор, и хотя виды были прекрасны, меня слегка укачало. Сказался долгий путь: сначала ночь в поезде до Москвы, потом перелет… В общем, в такси я уже осоловела и почти не замечала окружающего меня пейзажа. И только увидев дорожный знак с названием поселка, я оживилась и стала смотреть по сторонам. Мы проехали по главной улице и свернули в один из переулков, ведущих к морю. Грек расплатился с таксистом, помог мне выйти, и передо мной оказался домик, о котором можно было только мечтать. Ворота охраняли цветущие заросли опунции, а в самом дворе нас встретило огромное, старое банановое дерево. Дом был двухэтажный, просторный, из светлого кирпича. На каждом свободном местечке стояли кадки с различными цветами, а терраса второго этажа вообще походила на сад. Окна были открыты нараспашку, и из каждого вылетали во двор прозрачные белые шторки – воздушные и легкие, как облачка. Вкусно пахло жареной рыбой, баклажанами и еще чем-то печеным – может быть, пирогами. Первым нам навстречу вышел Атанас Димитракис, крупный, высокий, улыбчивый мужчина с густыми усами и намечающимся животиком. За его спиной маячили пожилая женщина, его мать, и молодая девушка, сестра Андреаса Агата.

Пока родные приветствовали друг друга, на меня никто не обращал внимания. Потом все взгляды обратились ко мне, и Грек наконец представил меня своей семье. Мы не садились за стол, пока не появилась новая жена Атанаса, Сара. Пока ее ждали, мы умылись с дороги, Агата проводила нас в комнату на втором этаже, и, когда она заговорила на чистом русском языке, Грек объяснил, что Агата, так же, как и он, уехала в Россию вместе с их матерью, чтобы получить высшее образование. Что вообще-то она все это время жила с нами в одном городе и там же окончила романо-германский факультет университета. Грек не стал объяснять, почему до сих пор нас с ней не познакомил.