Разбитые острова

Прежде всего ему бросились в глаза крылья: огромные, с острыми краями, они торчали вверх и при свете горевшего в котле пламени резко выделялись на фоне черного ночного неба. Размером и внушительными пропорциями они сильно напоминали Ониксовы Крыла в Виллирене, и Бринд невольно подумал, что ему ведь совершенно неизвестна история этих монументальных изображений. Может ли быть, что они каким-то образом связаны с этими восхитительными созданиями?

Затем, когда Бринда и Рандура подвели ближе, они смогли разглядеть медленно извивающиеся тела волшебных тварей: темные спины, более светлые подбрюшья. Головки у них оказались непропорционально маленькими, приплюснутыми, с узкими глазками по краям и невероятно широкими пастями, утыканными изнутри большим количеством мелких, но острых и опасных с виду зубов. Каждая тварь была привязана огромной цепью к столбам толщиной в ствол древнего дерева.

«Драконы, – подумал Бринд. – Воплощенные мифы древности».

Их было всего пять, по крайней мере в этом месте; дальше виднелись другие столбы, рядом с которыми тоже поднимались и опускались крылья. Возможно, животные были огорчены тем, что им не дают полетать на свободе. Возле них согласованно двигались солдаты, – похоже, шли какие-то учения.

Бринд взглянул на Рандура:

– Что-то ты необычайно молчалив сегодня.

Рандур стоял, разинув рот, и явно не знал, что тут можно сказать.

«Нас таких двое», – подумал Бринд.

Уже давно Бринд и Рандур шли по укрепленному лагерю, а Бринд все никак не мог осознать увиденное. Для этого ему нужно было больше, чем прогулка: хорошо бы посидеть здесь, понаблюдать не спеша, может быть, даже завести разговор с кем-нибудь из окружающих. И не только потому, что их появление в его мире – эпохальное событие, которое наверняка перевернет всю его историю; нет, ему хотелось узнать, как живут эти люди, сколько их пересекли границу миров и, самое главное, каковы их сильные и слабые стороны и чего от них ждать на поле боя.

Впрочем, это он и так скоро выяснит.

Наконец они достигли большой палатки, сделанной из чего-то похожего на мешковину и украшенной штандартом вроде золотого листа. Над палаткой возвышалась наблюдательная платформа. Там стояла группа солдат весьма примечательного вида – двуногих, с торсами, как у людей, но при этом с огромными, угловатыми ногами, заканчивавшимися копытами, и, как показалось Бринду, бычьими головами. Каждый держал в руке копье.

– Они, наверное, выбились из сил, пока тащили сюда все это, – сказал Рандур.

– Они были готовы к войне, – возразил Бринд. – Если верить тому, что говорила о них Артемизия, они не знают ничего, кроме войны, которую ведут против своих недругов уже много тысяч лет. Эти люди вечно в бегах.

Их подвели к огромной палатке, где несколько десятков воинов сидели вкруг на коврах, сшитых из шкур животных. Внутри было темно, только в центре тлели в жаровне угли, распространяя вокруг запах благовоний, а по периметру палатки стояли с копьями в руках все те же солдаты с бычьими головами. Как только Бринд и Рандур показались в дверях палатки, все разговоры смолкли, а лица присутствующих обратились к ним.

Провожатые вытолкнули их на середину круга. Оказавшись лицом к лицу с представителями неведомой доселе расы, Бринд ощутил непривычное волнение. Он боялся сказать что-нибудь невпопад и тем самым скомпрометировать весь свой народ. Надеюсь, они не будут судить меня слишком строго.

В центре круга расположилась на подушках группа из людей, румелей и представителей других видов, все они были значительно старше остальных воинов. В полумраке Бринд с трудом различал их лица, но волосы у них были седые, а тела иссохшие, какие бывают у древних старух и стариков. Даже тот, у которого была бычья голова, выглядел старым и усталым, траченным временем.

Судя по их жестам, они приглашали Бринда и Рандура присесть.

Посовещавшись, они подозвали к себе молодого солдата. Это был красивый парень, худощавый, с волевым лицом, хорошо развитым подбородком. Бринда сразу потянуло к нему, несмотря на все культурные различия. Доспехи воина сверкнули, когда он приблизился к жаровне. Сняв шлем, он преклонил перед старшими колени. Последовал обмен репликами. Затем прозвучало что-то вроде объявления, и Бринд догадался, что это, должно быть, их представляют собравшимся.

Судя по выражению лиц старейшин, для них это также был важный момент, и они волновались не меньше Бринда. Стоя на коленях, солдат наклонился к старейшинам, выслушал негромкий шепот одного из них, затем, не вставая, подобрался к Бринду и на ломаном джамурском, далеко не столь изысканном, как у Артемизии, сказал:

– Вы нарушить… границы. На наш лагерь.

– Мы не хотели ничего дурного. Мы пришли взглянуть, как у вас дела, как вы… устроились, удобно ли вам в вашем вре́менном доме.

Солдат перевел сказанное своему начальству и передал их ответ:

– Должны быть официальные пути… мы принять вас как гостя.

Слава Бору. Значит, дальше разговор пойдет уже не о том, как и почему они попали в лагерь.