Разбитый глаз (ЛП)

  «Да», - сказала она через мгновение. «Если ты дашь мне руку».

  Она встала, и он подвел ее к окну. Она посмотрела на темную улицу.

  "Ты знаешь, где мы?" - спросил Деверо.

  Тогда она улыбнулась. «Абсурд».

  Он ждал.

  «Версаль. Вы можете представить себе всю иронию этого? "

  «У него есть возможности».

  Она посмотрела на него. «Я должна была быть защищена», - сказала она. «Меня должны были отправить в безопасный дом».

  «Никогда не доверяйте правительству».

  Затем он улыбнулся, улыбка, которая соответствовала прохладной иронии в его словах.

  «Полагаю, ты прав. Я всегда так думал ». Она посмотрела на темную улицу. «Террористы в Версале».

  «Просто террористы без правительства», - сказал Деверо. «Версаль никогда не был символом упорядоченной демократии, не так ли?»

  «Людовик Четырнадцатый перенес сюда двор и сто лет спустя пригласил революцию», - сказала она. «Зачем террористам это место?»

  «Возможно, это было единственное место в аренде», - сказал Деверо. «Позвольте мне отвести вас на диван. Мы должны дождаться алжирца ».

  "Почему?"

  «Потому что я еще не закончил с Le Coq», - сказал Деверо.

  «Вы можете доверить это полиции, чтобы ...»

  "Нет. Не сейчас."

  Она пошатнулась к стулу на неустойчивых ногах; он чувствовал рядом с собой вес ее тела. Он переместил диван в дальний конец комнаты, подальше от двери. Он вернулся к Ле Коку, стонал на полу, и приподнял свое хрупкое тело. Он усадил Ле Кока в кресло и привязал его к наручникам, которыми мгновение назад была привязана Жанна.

  Он поднял остатки ленты с пола и отнес ее Ле Коку.

  «Теперь вы открываете», - сказал Деверо.

  Ле Кок оскалил зубы, и Деверо сунул рулет в рот, а затем закрепил его платком.

  «Вот как это будет работать, Ле Кок», - тихо сказал он, прижавшись лицом к уху другого. «Когда Бургейн через мгновение вернется, я его убью».

  Глаза Ле Кока расширились.

  «После того, как я его убью, я хочу у тебя кое-что спросить. Если ты ответишь правильно, я тебя не убью; если нет, я убью и тебя ».

  Ле Кок заерзал в кресле.

  "Нет. Сидеть на месте." Деверо был близко, его голос был низким, успокаивающим. «Сиди спокойно, наблюдай и думай о том, что я тебе сказал».

  Деверо встал, подошел к двери и стал ждать с другой стороны. В одной руке он держал «узи». Другая рука образовала раскрытую ладонь, пальцы сжаты вместе.

  "Чем ты планируешь заняться?" - сказала Жанна Клермон из тени.

  Но Деверо с ней не разговаривал.

  Они долго ждали молча. За единственным окном начал формироваться свет.

  Лицо Деверо было изможденным, но спокойным.

  Дверь открылась, и вошел Бургейн. Он увидел Ле Кока в кресле и на полсекунды остановился, не в силах осмыслить сцену, чтобы понять, откуда исходит опасность.

  Роковой момент.

  Деверо выступил из-за двери и ударил раскрытой ладонью пяткой по носу другого мужчины на переносице, вбивая осколки костей назад в полость мозга. Удар мог сработать только при абсолютной уверенности и безошибочном ощущении силы и решимости. Деверо не колебался.

  Глаза Бургейна расширились - не от боли, а от удивления, как будто он уже видел вечность.

  Он был мертв, когда его большое тело рухнуло на пол. Не было ни крови, ни доказательств того, что Бургейн был убит.

  Деверо медленно закрыл дверь и услышал, как щелкнули замки. Он прошел через комнату к окну и выглянул. Он вернулся к стулу, на котором сидел Ле Кок. Он развязал платок и вытащил ленту изо рта.

  «Ты убил его», - сказал Ле Кок и заткнул рот. На другом конце комнаты, в тени, Жанна Клермон смотрела на двух мужчин с ужасом в голубых глазах.

  - Я вам это говорил, - безмолвно сказал Деверо. «А теперь скажи мне, что ты знаешь».

  «Я не буду предателем, не предам…»

  Деверо сел в кресло напротив Ле Кока. Его глаза казались печальными, как будто Ле Кок провалил урок чтения.

  "Да. Не так уж и плохо предать, когда боль становится достаточно сильной. Ты предаешь все, с болью или без ».

  «Жанна!» Его голос внезапно перехватил его горло. «Жанна! Он не может меня убить! »

  Деверо уставился на его лицо.

  Он не оглядывался.

  Жанна Клермон долго смотрела на Ле Кока. Она увидела лицо жертвы, которой она была. Она не чувствовала своих ран, она не чувствовала своей боли в тот момент; в этот момент она почувствовала всю боль всех заключенных.

  «Значит, я тоже злодейка», - подумала она. Я должен предать, я должен пытать, я должен быть таким же негодяем, как они.

  Боже мой, подумала она, мы все монстры. Почему Ты не пощадишь нас? По крайней мере, умрем.

  Она уставилась на худое жалкое лицо террориста. Она чувствовала к нему только жалость.

  Деверо подался вперед и ударил Ле Кока по глазу.

  Ле Кок моргнул. Глаза покраснели и потекли. Слезы текли по его щеке.

  «Как вы можете это допустить? Жанна! Мадам!"

  Она ничего не сказала, но и в ее глазах были слезы. Она видела его страх, чувствовала его боль, чувствовала его отчаяние. В ней хлынула жалость ко всем жертвам; для нее это было почти болью. Она чувствовала, что ее сердце разорвется.

  Деверо снова ударил его в здоровый глаз, и над глазницей на выступе над бровью был небольшой кровавый порез. Кровь капала в красный цвет единственного пристального испуганного глаза.