Разбойничьи Острова

Наэв не устал, но едва удерживает растекающиеся мысли. За мальчишкой присмотреть надо, чтоб глупостей не натворил, — Наэв слишком хорошо знает, какого жить виноватым. Он подзывает Лана к себе и, держа за руку, втолковывает:

— Если хочешь доказать, что ты не трус, брось это желание в Море. Островам ты нужен живым.

Мальчик кивает, обещает, но смотрит на него странно-тревожно:

— Выбранный Главарь, ты же весь горишь.

— Просто жарко, — оправдывается Наэв. Настолько, что тяжело дышать, — даже на утесе так не было.

Тысячу лет назад казалось: сжечь целый мир не жаль, чтобы только не ушла, не предпочла другого.

Ана не ушла, она умерла.

Выбранный Главарь с трудом соображает, которая сторона подветренная. В самые жестокие шторма качка не добиралась до него — и вот томительно мерзко, хотя Море еле шевелится. Его обнимает жаркое марево: “Кружи меня!”. Солнце сжимает голову тисками, и на миг ему становится ясно, что делать в Лусинии. Только собрать мысли в слова не может. Ирис пытается докричаться, как до глухого, хоть и рядом стоит:

— Наэв, Выбранный Главарь, понимаешь меня? Ты слишком долго на солнце. Нет, не все в порядке, ты сейчас рухнешь. Ради всех богов, отдохни!

Наэв отвечает и не помнит, что сказал. Все вращается, расплываясь, мысли, как и руки, кажутся набиты соломой.

“Кружи, пока не уронишь!”

Его рвет за борт.

На него выливают ведро воды.

Не с ним это все, Ана не умерла…

“Кружи, пока не упадешь!”

Огонь

Поначалу тэру были уверены, что это золотая Дэя слишком крепко обняла Выбранного Главаря. Дельфина засомневалась в этом сразу. Привыкнув не замечать жару, как любую непогоду, усталости Наэв так и не почувствовал — просто начал засыпать стоя и заговариваться. Его почти без сознания затащили в шатер на корме, напоили водой, но лучше не стало. Настал душный вечер. Жар в теле бывает целительным, как тепло домашнего очага, а бывает злой и подлый. Тот, что душит огненной цепью и забирает силы. Дельфина умела их различать, и ей очень не нравилось то, что она видела. Тэру перешептывались и тайком прикладывали руки к кинжалом-амулетам, прося защиты. Слишком много они знали напастей, которые с одного человека могут перекинуться на всех. Наэву к этому времени уже казалось, что он снова в ландском лесу со стрелой в боку, а лицо его, всегда смуглое, странно отливало желтым. Дельфина вдруг сообразила.

— Тебе больно, братик? — Он не ответил, но она уже сама нащупала. Приложила руку Меды. — Вот справа, чувствуешь? Печень вспухшая. Вспомни последнее гадание Маргары.

О предсказание они и думать забыли после всех несчастий. Но о них не забыли демоны реки Фло. Вокруг Дельфины столпились тэру, спрашивали, что будет дальше. Она объясняла, как когда-то ей объясняла Медуза. Это речная лихорадка — ее невидимая стрела попадает в печень и отравляет кровь. Живет эта служанка Мары в лесах и болотах, на Острова с их сухим климатом заглядывает редко — разбойница впервые видела ее воочию. Что будет? Дельфине не верилось, что она все еще может говорить спокойно. Лихорадка добрее демонов оспы или чумы, может наиграться и пощадить. Лихорадка не жадная, от нее не вымирают деревни. Хотя бы в этом “Плясунье” повезло.

Ирис мрачно спросил:

— Нас что, боги наказывают?

Ответить Дельфине было нечего. Наэв — как и она сама — не болел ни разу в жизни. И вот именно сейчас, когда он так нужен… Она сделала самое очевидное — Акульим зубом Наэва вскрыла вену и дала вытечь отравленной крови. “Насыться, Мара, и уходи”. Быть может, ядовитая кровь — на вид, впрочем, самая обычная, густо-вишневая — пришлась не по вкусу Госпоже Смерти? Дельфина видела, что не помогло.

— Намочи рубаху в Море, — сказала она Меде. — Переоденем его в мокрое, должно помочь, — склонилась к Наэву, сжала его руку: — Потерпи, я сейчас…

В своем сундучке с зельями, снадобьями и мазями — даром островных трав — Дельфина нашла отвар ивовой коры. Закляла иву снять жар по велению Каэ и Дэи — отца и матери всех растений. Бросилась обратно к Наэву — и поняла, что он намертво стиснул зубы. Чертыхнувшись неподобающими Жрице словами — чего обычно она не делала — Дельфина снова взяла его кинжал. Знак Алтимара, душу предка, который должен же помочь! Провозилась бесконечно долго, но все же смогла разжать словно в судороге сведенные челюсти и влить отвар. И — его тут же вывернуло. Она попыталась еще пару раз. “Ну давай же, братик, по глотку.” Все было без толку. Не зарыдала Дельфина лишь потому, что не умела.

Рейда без Главаря не бывает. “Плясунья” растерянно ползла на запад, по инерции, по последнему приказу Наэва. Остановились у первого берегу, что показался команде безопасным. Всякое случается в рейдах, но даже тэру вдвое старше Дельфины не помнили такого невезения. А нет худшего, чем думать о плохом.