Разбойник

– Признаться, Блэквелл… – главный лорд-судья внимательно посмотрел на них обоих, – я просто не знаю, что с этим делать. Две женщины, претендующие на звание графини Нортуок. Каждая замужем за эгоистичным негодяем. Я почти уверен, что удовлетворю требование вашей жены. Но я не уверен, что мое решение останется в силе, если другая сторона обратится к лорду верховному канцлеру или ее величеству.

Дориан добродушно приподнял широкое плечо:

– Все, кто меня знает, пребывают в уверенности, что я бы не женился на самозванке. Милорды, эту женщину звали Фара Ли Таунсенд, а в браке она стала Фарой Ли Блэквелл. В этом я совершенно уверен. Скажите мне, что требуется для дальнейших доказательств, и я вам их предоставлю.

Встав, судья Роу сунул руку под парик, чтобы почесать голову.

– Я не готов принять решение, – заявил он. – Без разрешения главного лорда-судьи.

– Конечно. – Кокберн жестом велел ему продолжать. Французская армия могла бы вторгнуться в Лондон, а конгрегация все равно осталась бы там, где сидела, молчаливая и сосредоточенная на мыслях о том, что произойдет дальше.

– Подойдите обе! – приказал Роу, указывая на ковер перед своей скамьей.

Промокнув ладони внутренней стороной перчаток, Фара отчаянно сглотнула, отчего расшитый драгоценными камнями воротник ее роскошного платья чуть приподнялся. Она надеялась выглядеть более достойно, чем чувствовала себя, когда прошла несколько шагов и остановилась перед судьей Роу. Или, точнее, под ним, поскольку места в Высоком суде были невыносимо высоки.

Шуршание юбок подсказало ей, что Люси Боггс оказалась рядом с ней, но Фара не удостоила ее и взглядом.

– Ответьте мне на один вопрос, и я порекомендую этому двору и ее величеству вернуть вам ваш титул и земли. – Хотя судья говорил негромко, его голос разнесся по безмолвному залу. Он прищурился, глядя на Фару: – Вы упомянули мой тридцатый день рождения, на котором присутствовали в Нортуок-Эбби.

– Да, милорд, – хриплым голосом подтвердила Фара.

– Кто из вас вспомнит, что я в тот год подарил вам на день рождения? Я даже помогу вам освежить память: подарок был в маленькой шкатулке для ювелирных украшений с изображением балерины на крышке. Помнится, Фара Таунсенд была в восторге от балерин.

Сердце Фары подскочило и замерло. Она лихорадочно рылась в памяти. Когда это не помогло, она посмотрела в лицо судьи, который казался таким же холодным и равнодушным к радостям жизни, как и Дориан. У нее перехватило дыхание. Этого не может быть. Не может быть, что будущее ускользнет от нее из-за того, что она не может призвать на помощь память пятилетней девочки. Фара снова посмотрела на Дориана, который внимательно изучал ее. То, что она прочла на его лице, едва не заставило ее упасть в обморок.

Возможно, Черному Сердцу из Бен-Мора удалось настойчивостью взгляда помочь ей справиться с беспомощностью.

Обернувшись, чтобы посмотреть на трех внушительных мужчин в париках, Фара искала слова, которые поддержали бы степень доверия этих людей. Слезы жгли ей глаза. Комок ужаса и потери образовался в ее горле, угрожая задушить ее. О, если бы только он поторопился!

– Ну? – резко спросил Роу.

– Я… я… – Горячая слеза скатилась из уголка ее глаза и прожгла дорожку вниз по щеке. – Милорд, я не помню такого подарка в тот или любой другой день рождения. От вас или… или от кого-то еще.

Фара невольно посмотрела на стоявшую рядом с ней Люси, чьи голубые глаза теперь сверкали злобой и победой.

– Это была безделушка, милорд, – сдержанным тоном предположила она, оценивающе глядя на лицо мужчины. – Мои детские воспоминания смутны, с тех пор столько всего произошло, к тому же я восстанавливаюсь после ранения в голову… – Она театральным жестом прижала руку в кружевной перчатке ко лбу. – … но, кажется, это было ожерелье, не так ли? Такое сверкающее… Или браслет? – Пожав плечами, Люси скромно потупила глаза. – Видите ли, я была такой маленькой, а память у меня из-за травмы плохая, поэтому я просто не могу вспомнить, какое именно украшение было в шкатулочке.

Фаре пришлось судорожно сглотнуть. Хорошая догадка, как всегда бывает с догадками. Убедительно и вероятно, пусть и не совсем точно. Да и ранение в голову – хорошее оправдание.

Черт возьми, почему она сама не могла вспомнить?! Почему она потерпела такую неудачу? Какая-то шкатулка для драгоценностей? Балерина? Она была такой подвижной девчушкой, что любые драгоценности, которые ей дарили, тут же терялись или ломались. Вот Фэй Мари, которая любила…

– Моя сестра! – выдохнула она, а потом громче повторила: – Моя сестра! – Фара умоляюще сложила руки. – Милорд, прошу прощения, но вы ошибаетесь. Я думаю, что вы подарили эту шкатулку моей старшей сестре, Фэй Мари. Это она любила балерин. А я была одержима… Пегасом.

Холодные глаза старого судьи согрелись.