Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа

Когда они проходили мимо барона, дама махнула ему рукой на прощание, и слуги исчезли за углом, направляясь к мечети.

— Господин барон, — сказал Нормандец с лукавой усмешкой, — будьте осторожны со здешними женщинами. Они могут быть опасны, когда страсть охватывает их сердце.

— Что вы хотите сказать? — спросил молодой человек.

— А то, что ваша красота поразила эту даму. Мавританка, арабка или турчанка никогда по неосторожности не снимет вуаль, особенно посреди улицы и особенно перед чужеземцем.

— Кто эта дама?

— Наверняка очень знатная женщина, если судить по богатству ее одежды и драгоценностей. А она еще и прекрасна. Я никогда не видел таких красивых глаз и такого совершенного лица. Будьте осторожны, потому что берберы, будь то мавры или арабы, кабилы или туареги, чрезвычайно ревнивы к своим женщинам.

— Нам только не хватает, чтобы какая-нибудь женщина влюбилась в моего хозяина, — проворчал Железная Башка. — Здесь и так слишком много опасностей, чтобы ко всему добавились еще и женщины.

— Пойдем, — сказал барон. — Алжир — большой город, здесь нелегко второй раз встретить одного и того же человека.

— Кто знает? — ответил Нормандец.

Они продолжили путь, поднимаясь по улице к потрясающей Касбе, чьи бастионы доминировали над городом, угрожая несчетным количеством кулеврин и бомбард, расположенных между массивными зубцами стен.

Схватить силача за пояс и бросить на землю умелым приемом было секундным делом.

— Пора позавтракать, — сказал Нормандец. — Здесь поблизости есть постоялый двор, который содержит один испанец-ренегат, где мы потихоньку от пророка сможем выпить хорошего аликанте и свободно поговорить. Этот трактирщик, хотя и выдает себя за правоверного мусульманина, остался добрым христианином.

Они прошли по нескольким переулкам у основания Касбы. Пальмы бросали тень на мостовые, среди развалин росли мощные кусты алоэ, походившие на гигантские копья, воткнутые в связки огромных прутьев. Наши друзья остановились перед большим белым домом, все стены которого были укреплены дополнительными столбами, а несколько мавританских арок, казалось, держались только благодаря какому-то чуду.

Они собирались войти, когда Нормандец вдруг остановился, он был очень удивлен и обеспокоен.

— Что с вами? — спросил барон, видя, что его спутник нахмурился.

Нормандец замер на пороге мавританской двери, вглядываясь в развалины и растения, закрывавшие вид на переулок. Весь его вид выражал живейшее беспокойство.

— Или мне мерещится, или это действительно он, — сказал Нормандец через некоторое время.

— Кто он?

— Вы заметили того бедуина, с которым я разговаривал у арки, когда провозили того несчастного, приговоренного к шамгату?

— Да, — ответил барон.

— В разговоре с ним я не смог сдержаться и скрыть свое негодование тем, что происходило, этой жестокой пыткой и жестокостью берберов.

— Это было неосторожно.

— Да, я знаю, господин барон, однако я уверен, что вы на моем месте сделали бы что-нибудь похуже — может быть, задушили бы этого наглеца, который смеялся и радовался, видя ужасные муки, которые терпел тот несчастный христианин.

— Вполне вероятно.

— Ну вот, а теперь я боюсь, что этот человек пошел за нами, чтобы удостовериться, что мы действительно мусульмане.

— Тогда он видел нас в мечети.

— Видимо, этого оказалось недостаточно, чтобы убедить его.

— А где вы его видели?

— Он исчез среди развалин старого дома, вон того, с обвалившимися стенами. Я не мог рассмотреть его хорошо, но мне кажется, что это он: тот же рост, тот же тюрбан, плащ того же цвета и красная кисточка на капюшоне.

— Может, пойдем поищем его?

— Хуже не придумаешь! Это его убедит, что он не ошибся в своих подозрениях, и он тотчас донесет на нас, здесь вершат суд без промедления.

— И что же делать?

В этот миг они услышали, как вдали над всеми минаретами зазвучали крики муэдзинов, распространяясь в неподвижном воздухе.

— Полдень, — сказал Нормандец, — давайте покажем этому бедуину, который, должно быть, следит за нами, что мы, как праведные мусульмане, творим молитву, даже если нас никто не видит. Может, это его и убедит. Повторяйте всё за мной.

Они бросились на землю, так же как и утром на палубе «Сулеймана», и вознесли свои призывы: «Аллах!» — обратив лица к востоку.

— Теперь мы можем с чистым сердцем отправиться подкрепиться, — сказал Нормандец, когда они закончили. — Этот пес-шпион, должно быть, убедился, что мы почитаем этого мерзавца Магомета, по крайней мере мы громко об этом заявляем.

И они вошли в таверну ренегата.

Глава XII Ночное нападение