Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа

— Замора права, — поддержал девушку Карминильо. — Ятаганы нам понадобятся, чтобы копать землю. Готовы? Тогда пошли.

Закинув за спину свою долю ноши, он первым перелез через борт корзины и принялся торопливо спускаться по лестнице. Минута — и студент стоял на земле. Якорь, как ему и положено, крепко зацепился за камни. Деревьев поблизости не наблюдалось.

— Где мы? — поинтересовался Педро. — На луне?

— Посреди каменистой пустоши, насколько можно судить. Когда туман рассеется, разберемся.

— А ты сумеешь найти могилу с талисманом? Король, поди, давно в мумию превратился.

— Практически уверен. Понять карту мне поможет компас с воздушного шара.

Убедившись, что якорь держится надежно, они расстелили на сравнительно ровном месте шерстяные одеяла и принялись уплетать кур и галеты при свете мощной лампы с отражателями, которой, по всей видимости, офицеры подавали сигналы на землю. Троица больше не думала ни о Сиза-бабе, ни о Янко, ни о горных разбойниках, ни о том, что те под прикрытием тумана могут подкрасться вплотную и устроить путешественникам неприятный сюрприз.

В пятидесяти шагах от них умирал воздушный шар. Продольные складки углублялись, удлинялись, по мере того как водород с шумом улетучивался из предохранительного клапана.

Ужин беглецы сопроводили бутылкой малаги. Баллон воздушного шара дернулся раз-другой, сжался в ком, и «Нумансия» рухнула на камни, превратившись в груду ткани, веревок и торчащих ивовых прутьев.

— Хорошо, что нас уже не было в корзине, — изрек Педро, убедившись, что взрыв им больше не грозит. — Иначе прощайте, наши ножки… Черт побери! Надо же, как грохнулся! Держу пари, сундуки в щепки разнесло. Постой, а как же приборы?

— По счастью, мне хватило ума заранее взять с собой компас, — усмехнулся Карминильо.

Так, перешучиваясь и покуривая, студенты коротали время в ожидании солнца, которое прогонит туман. В горах было довольно прохладно, ветер шелестел листьями пробковых дубов.

Около четырех утра свежий порыв ветра с плато разогнал белесое марево. Скоро должно было взойти дневное светило. На море со стороны Мелильи заплясали ржаво-красные отблески, чтобы немного спустя превратиться в расплавленное золото.

Солнечный свет наступал, распугивая ночные тени. В розоватом небе появились стаи длинноклювых белых аистов. Четко вырисовывался силуэт Гуругу с ее крутыми скалистыми склонами и острыми пиками, откуда долгие века рифы грозили крохотной испанской крепости.

Выбросив окурок, Карминильо достал компас и знаменитый шелковый платок, сохранившийся, несмотря на свою древность, на удивление хорошо. Разложив его на одеяле, он внимательно всмотрелся в карту.

— Хочешь сказать, что понимаешь эти закорючки? — Педро с нескрываемым любопытством уставился на платок.

— По-моему, мне удалось точно их расшифровать, — кивнул будущий инженер. — Я три месяца ломал голову над этим ребусом. Не правда ли, Замора?

— Да, сеньор, — ласково ответила цыганка.

— А теперь надеешься сориентироваться на местности? — не отставал Педро.

— По компасу.

— Далеко ли отсюда до могилы?

— Гораздо ближе, чем тебе представляется. Мы ее найдем, но не сегодня. Мне придется повнимательнее присмотреться к третьей вершине Гуругу, особо отмеченной на карте.

— А что это там белеет на серых камнях? Видишь, метрах в трехстах над нами? — вдруг спросил Педро.

— Очередная кубба. В Алжире, Эр-Рифе и Марокко куббы натыканы повсюду, дружище. В них живут люди, которых местные почитают святыми. На деле же они просто сумасшедшие, временами — весьма опасные.

— Мне в голову пришла одна мысль.

— Выкладывай.

— Не мог ли и цыганский король быть похороненным в такой вот куббе?

— Ни в коем случае. Во-первых, для этого нужно быть магометанином, а во-вторых, куббу наверняка сто раз перерыли бы в поисках талисмана, вернее — сокровищ, которые король пожелал забрать в иной мир.

— Где мы разобьем стоянку? Здесь?

— Нет, все потребное надо забрать с собой. Неизвестно еще, куда занесет нас судьба. Вершина Гуругу высока, нам придется подняться на добрых восемьсот метров.

Они свернули одеяла, взяли оружие и оставшуюся еду, затем, бросив последний взгляд на густую чащу, откуда в любой момент могли появиться враги, пустились в путь, оставив «Нумансию» на произвол судьбы.

Склон оказался покрыт нагромождениями валунов, среди которых почти не пробивалась зелень, лишь чахли опунции и цвели алоэ, распространяя резкий аромат.

Студенты и цыганка быстро шагали в гору, по дороге срывая спелые плоды опунции на завтрак. Все трое были ловкими, точно горные козы. Солнце припекало. Его свет слепил глаза.

Собирая по пути фрукты и временами останавливаясь перевести дух, путешественники мало-помалу приближались к куббе. Домик, похоже, побелили совсем недавно, таким он был чистеньким. К десяти утра они подошли к его двери.

Кубба ни по форме, ни по размеру не отличалась от прочих кубб, украшающих берберские и марокканские селения: квадратное сооружение с куполом. Дверь была распахнута настежь, так что можно было войти без опаски.

— Какая убогая халупа! — воскликнул Педро. — Настоящее блошиное гнездо, а не жилище.