Раздели мою боль

— Почему на митинг не идете?

— Там шумно очень, а мне после фронта тишины хочется, устал от окоп, свиста пуль, разрывов снарядов, — отвечаю.

— Знаете что, добром это все равно не кончится, поезжайте ко мне имение погостить. Вы мне подробно о своей поездке расскажите, а я похлопочу, чтоб вам отпуск продлили и с дочкой познакомлю. Ей шестнадцать стукнуло, барышня, можно сказать, на выданье. Но сразу предупреждаю: она с кем-то из ваших товарищей переписывается.

У него была отличная библиотека, в тиши на природе меня снова потянуло к учению, и я проводил целые дни, штудируя труды историков. Сам хозяин наезжал из Питера не часто. При встречах мы подолгу чаевничали, и он все выспрашивал подробности моей поездки.

— А как начался ваш роман с Натали? — спросил Николай, все больше втягиваясь в эту эфемерную игру.

— Сначала она дичилась меня. Может, потому, что виделись нечасто, большую часть времени Натали проводила в городе. Вскоре пришло известие: ты в германском плену. Первое время Натали была сама не своя, а потом стала мучить меня вопросами. Я, естественно, успокаивал, что скоро все кончится, и ты вернешься к ней. Она недоверчиво слушала мои пространные речи, пока однажды не спросила:

— С чего ты решил, что я буду его ждать? У нас с Николя были чисто дружеские отношения. Пожалуйста, извини, может, все, что я сейчас рассказываю, тебе неприятно слышать, — вдруг спохватился Андре.

— Продолжай, дружище, это было так давно, что я, и думать забыл, — успокоил его Николай.

Андре облегченно улыбнулся.

— Нас тянуло друг к другу все больше и больше, — живо продолжил он. — Точку над i. поставило известие о поездке на фронт. Едва услышав об этом, Натали обняла меня изо всех сил и отчаянно зарыдала. Под Новый год мы признались другу в любви и решили больше никогда не расставаться. Помню, как мы долго стояли, обнявшись, смотрели в заснеженное окно в библиотеке и мечтали, что когда кончится эта ужасная война, мы обязательно поедем в дальние страны, посмотрим на мир. Помню, я еще сгоряча добавил, что смута в России только начинается, и лучше бы вообще уехать отсюда. А она возразила, что не сможет бросить отца одного.

— А мы и его возьмем с собой, — предложил я.

Она отрицательно покачала головой:

— В молодости папа путешествовал по Европе, и не раз говорил, что там лучше чувствовать себя гостем…

— И как закончились ваши романтические отношения? — поинтересовался Николай, ожидая дальнейших признаний.

— Никак, — пожал плечами Андре, — через день я срочно уехал на фронт. Потом от кого-то слышал, что мужички с комиссаром усадьбу разграбили и подожгли, — он посмотрел на Николая и виновато улыбнулся, — знаешь, несмотря на все это, иногда у меня такая тоска по России. Руки готов на себя наложить, или во Влтаву с Карлова моста вниз головой.

— В России у тебя кто-нибудь остался? — сочувственно спросил Николай.

— В Питере сводная сестра, на Фонтанке при казармах Измайловского полка. Правда, я слышал: один большой друг Ленина, Зиновьев кажется, город на зиму без дров оставил. Как они там выжили, даже думать боюсь, — Андре опустил веки, и устало покачал головой. — Здесь в Европе уважение к закону в крови, и солдатики, возвратившись с фронта, не убивали и не мародерствовали. А в России, уже в середине 17-го такое началось в глубинке — страшно подумать, — у Андре заходили желваки на скулах. — Услышав, что мужички разграбили усадьбу и после поджога повесили Натали с отцом, я решил отомстить, во что бы то ни стало. Прикинувшись бездомным странником, стал ходить по округе, вызнавать зачинщиков. Отыскал, слава тебе Господи, и, начиная с комиссара, всех из своего нагана порешил. А теперь, когда вдруг выяснилось, что Натали с отцом живы, меня совесть мучит. Если возвращаться в Россию, как в глаза их потомкам смотреть буду.

— А в Праге ты как оказался? — осторожно поинтересовался Николай, чтоб не касаться больше скользкой темы взаимоотношений.

— Сначала к Колчаку подался, воевал в дивизии генерала Каппеля вместе с ижорскими рабочими. Когда красные стали наступать, верховного правителя взяли в плен и в Иркутске расстреляли, мы стали драпать, кто куда. Плохо помню, как добрался до Шанхая, послонялся с месяц по этой восточной клоаке и в Европу потянуло. В Порт-Артуре устроился матросом на грузовой пакетбот до Марселя. Париж и Берлин, мне не глянулись, после того, как застрелили Набокова, жить там стало совершенно невозможно. А здесь в Праге — родные славянские лица, к тому же организован Русский университет, где преподают профессора из Санкт-Петербурга и Москвы, и есть возможность дополучить высшее образование. Да и сама Прага — мистический город, Пражский Град хранит множество тайн еще со времен первого государства франков, и нам обязательно нужно понять их. Ведь чехи — такие же славяне, только прожили тысячу лет под гнетом германцев, — Андре внезапно прервал свой монолог и отчаянно зевнул. — Извини, я что-то утомился, посплю немного. А ты обязательно заходи еще, я буду ждать…