Раздели мою боль

— Жизнь человеческая сродни течению реки. Натолкнувшись на препятствие, она разливается вширь, мельчает и превращается болото, выбраться из которого дано не каждому, — словно читая чей-то текст, повторил он.

Веки больного дернулись сильней обычного, тело заметно напряглось и стало видно, как оно возвращается к жизни.

— Дорогу осилит идущий, но в поисках удобного пути можно потерять свой, — глухо ответил он.

«Пациент стал приходить в себя. Надо сделать паузу, чтоб дать отдохнуть мозгу, и уже потом продолжить беседу, — решил Николай, — А правильно ли я поступаю, ведь это совершенно не мое дело, — мелькнула осторожная мыслишка. Ладно, подождем».

Чтоб не оказывать на больного дальнейшего воздействия, он специально отвернулся, попытался направить мысли в другое русло и непроизвольно задумался о словах больного. Походившие на прорицание они не просто задели за живое.

«В поисках удобного чужого пути можно потерять свой!» — сказано не в бровь, а в глаз! Да еще когда это произнесено в такой необычной обстановке!

Николай не раз всерьез подумывал махнуть на все рукой и податься поработать в Штатах. К расхожему мнению, что уехавших рано или поздно замучит ностальгия, он относился скептически, в конце концов, всегда есть возможность вернуться навсегда или просто наезжать в отпуск. Его мучили соображения совсем иного рода. Направление хирургии, в котором он специализировался, насчитывало всего с пару десятков лет, развивалось, как говорится, не по дням, а по часам, и отследить новые тенденции можно было лишь находясь в постоянных контактах с зарубежными коллегами. Эти контакты обустраивались иностранными фирмами таким образом, чтоб при выездах за рубеж российские врачи не чувствовали себя людьми второго сорта. К тридцати с лишком годам Николай успел объездить с кратковременными командировками полмира и о цивилизованной жизни за «бугром» мог судить не понаслышке. Бесспорно, врачи-хирурги чрезвычайно уважались в тамошнем обществе и в бытовом плане могли позволить себе многое…

Как-то подвернулась оказия съездить на недельку в Нью-Йорк и попрактиковаться в тамошней частной клинике. Каково же было удивление приехавших на стажировку врачей, когда выяснилось, что клинику фактически возглавляет один из бывших учеников крупного отечественного светилы, уехавший из России в самом начале 90-х. Соответственно, персонал, вплоть до медсестер, был набран из российских эмигрантов, и на работе говорили преимущественно по-русски.

С коллегами-соотечественниками главврач общался без церемоний и в застольных беседах откровенно поведал о местном житье-бытье. В отличие от большинства российских эмигрантов, благодаря своему таланту хирурга, зарабатывал он действительно много. И соответственно статусу снимал просторные апартаменты в богатом районе и разъезжал на блестящем престижном автомобиле. Но что-то в его поведении настораживало. Поначалу Николай решил: та самая ностальгия, которая ощущается особенно остро при встречах с соотечественниками. Однако, все оказалось гораздо проще.

— Американцем хорошо быть в третьем-четвертом поколении, когда врос корнями в эту землю. И то, если повезет удержаться на плаву и научиться откладывать на старость, — бросил он как-то невзначай, и в ответ на недоуменный взгляд Николая пояснил. — Я уже не молод, зарабатываю на жизнь своими руками. Перестанут они слушаться, и что меня ждет? — конечно, с голоду здесь не сдохнешь, но никакие регалии и прошлые заслуги тоже ничего не значат… Но, тем не менее, сообщите, если надумаете поработать в Штатах, — неожиданно добавил он. — Я помогу вам устроиться. Они обменялись визитками.

Конечно, врач мыслил категориями еще советского времени, когда элитных хирургов обучали всего лишь в нескольких клиниках мира, и специалисты были наперечет. Сейчас, если периодически не переучиваться, скоро превратишься в обычного ремесленника. А будет ли в Штатах такая возможность, ведь там каждый шаг стоит денег, и немалых. Правда, и здесь дела складывались не лучшим образом. Получив ученую степень и делая сложные операции, Николай надолго застрял в городской больнице на должности рядового врача. Дело было, даже не в должности. Заедала та самая рутина, и он все чаще подумывал о звонке в Нью-Йорк.

Глава 18

Между тем больной неожиданно открыл глаза и, приподняв голову, оглянулся по сторонам.

— Николя, mon ami, откуда ты взялся? — удивленно поинтересовался он. — Интересно, мы с тобой в аду или в раю? Я шучу, если все-таки встретились, это не так важно, — улыбнулся он вымученной улыбкой, — ты в белом халате, значит мы в больнице.