Раздвигая границы. Воспоминания дипломата, журналиста, историка в записи и литературной редакции Татьяны Ждановой

Им стал упоминавшийся ранее профессор, доктор философских наук, преподаватель ряда московских вузов и аспирантур при научно-исследовательских институтах – Феохарис Кессидис (Феохар Харлампиевич Кессиди). Ко времени нашего знакомства его имя как философа-античника было хорошо известно в философских кругах Москвы и всей страны. В своем научном багаже Ф. Кессидис имел ряд монографий и множество статей по античной философии. Наиболее известные его работы: «Гераклит Эфесский», «Сократ», «От мифа к логосу», предисловие к 6-томному изданию произведений Аристотеля, сборник «Платон и его эпоха» и другие.

Ф. Кессидиса в философских кругах именовали «Московским Сократом» (см. об этом мою статью «Феохарис Кессидис – один из потомков Сократа», «Ταχυδρόμος», Афины, 1983, № 28), с одной стороны, благодаря его специфически сократовской внешности, а с другой – ввиду его блестящих преподавательских и ораторских способностей. Он был одним из известнейших преподавателей Москвы по философской и историко-философской проблематике. На его лекции стекались студенты из разных вузов столицы, студентки поголовно в него влюблялись, а его аспиранты, ставшие впоследствии крупными учеными, до сих пор называют его своим Учителем с большой буквы.

Оратором он был непревзойденным и обладал чрезвычайно широким диапазоном познаний, преимущественно в гуманитарной сфере. При этом, как мне впоследствии стало известно, он был выходцем из простой крестьянской семьи, проживавшей в весьма грузинской Цалке. Его предки были беженцами из Трапезунда в Малой Азии. Вскоре я начал называть Цалку «Кавказской Аркадией», где люди живут почти в «библейских» условиях и при этом развивают и передают из поколения в поколение интеллектуальные и моральные навыки, свойственные ученым древности, проживавшим в Малой Азии двадцать пять веков назад. Поразительно, но в Америке я встретил выходцев из греческой Аркадии, представлявших такой же феномен: духовный энтузиазм, широкую образованность и твердые моральные традиции. Увидев Феохариса в Москве, я сразу же вспомнил моего «американского Вергилия», выходца из Аркадии, и даже моего дальнего родственника, видного профессора философии Джона Антона (Иоанниса Антонопулоса). Джон тоже был кумиром студентов и аспирантов по всей Америке и казался братом-близнецом Феохариса. Если Феохарис учредил в своей Цалке регулярные «Аристотелевские чтения», собрав ученых со всего Советского Союза (подробнее об этом см. мою статью «Феохарис Кессидис и “Аристотелевские чтения”», «Απόδημος», 1987, № 57), то Джон Антон организовал в Дельфах международные чтения по древнегреческой философии, которые также проводятся по сей день.

Приехав в Грецию, Ф. Кессидис стал академиком Афинской академии, а потом, когда он заболел и нуждался в помощи, он оказался, как и многие другие греки из России, никому не нужным и умер не как знаменитый грек, а как простой русский эмигрант – на руках своей русской православной жены, обретя в ее преданности свое последнее пристанище.

Феохарис до войны был студентом лучшего в стране учебного заведения – МИФЛИ (Московского института философии, литературы и истории). Имена многих питомцев этого института вошли в историю отечественной мысли, литературы и искусства. В их числе, например, А. И. Солженицын. Феохарис первым рассказал мне о декане философского факультета этого института – Федоре Игнатьевиче Хасхачихе, которого он очень ценил как ученого и уважал как человека.

Ф. И. Хасхачих был родом из мариупольских греков, которые поселились в Приазовье еще при Екатерине II. Можно сказать, что эти греки создали город Мариуполь в Ногайской степи и за прошедшие 200 лет зарекомендовали себя как наиболее цивилизованная греческая община в России. Известная книга Хасхачиха по диалектическому материализму до последнего времени пользовалась у студентов спросом как лучший учебник по этому предмету. Грянула война. Приближалась битва за Москву. Хасхачих, как образцовый гражданин, считал своим долгом пойти добровольцем на фронт. За ним пошел весь факультет. Большинство студентов, так же как и сам Ф. И. Хасхачих, погибли под Ржевом.

Феохарис предложил мне посетить сестру Ф. Хасхачиха – Марию Игнатьевну, которая, начав артистическую карьеру, успешно продолжила ее длительной карьерой в издательском деле. Она проживала на Фрунзенской набережной, в одном из лучших районов Москвы того времени. Феохарис рассказал мне, что она собрала все документы и материалы, которые имели отношение к брату, создала музей его имени и написала о нем книгу.