Раздвоение личности

— Я не включаю мобильный. Видите ли, с его помощью меня элементарно засекут. Впрочем, вы обошлись без этого, восхищаюсь. А про маму мне рассказывают. Я знаю, что опасности нет, она в общей палате, и ее продержат еще недели две. Было сотрясение мозга. Мне жаль, правда, но я не могу…

— Женя! — воскликнула Регина. — Но все в порядке, вы можете вернуться. Я знаю это совершенно точно.

— Простите, а как вы можете знать точно? Вы кто? — Женя смотрел спокойно и строго.

А и правда, кто она, чтобы знать?

— Хотите позвонить с моего телефона? — предложила Регина. — Шурику, или Сергею Веснину, например? Я ведь могу не бояться, что меня засекут?

— Вас прислал Веснин? Сергей Викторович? — уточнил Женя.

— Что? Нет, конечно. Меня никто не присылал.

Регина протянула Жене телефон, он взял его и положил в карман.

— Что это значит? Звоните или отдайте немедленно!

— Нет, я не буду звонить и телефон не отдам, — отрезал он и посмотрел виновато.

— Но мне надо поговорить с мужем, — она совсем растерялась. — Женя, вы что?

— Не могу. Извините, — он усмехнулся и покачал головой.

Регина метнулась, схватила свою куртку — в кармане ничего не звякнуло.

— Ваши ключи я взял, — сообщил Женя. — Извините. По правде говоря, понятия не имею, что мне теперь с вами делать.

Оп-ля! Регина поняла, что, кажется, у нее начинаются проблемы.

— Ну, давайте подумаем вместе, — предложила она мягко. — Собственно, я знаю, что нам делать — ехать по домам. Все за вас очень переживают.

— Вы приехали парламентером от этих “всех”? А конкретнее — от кого?

— Женя. Я только от себя.

— И зачем вы сюда пришли? Что вам нужно?

— Уговорить вас вернуться домой.

— Верю, процентов на пятьдесят. Вам, что, больше делать нечего?

Что ему сказать, чтобы убедить? И какие основания она имеет его убеждать, если сама-то ни в чем не уверена? Она просто доверяет Сережке Веснину. Но сидеть и молчать — это бесполезная трата времени. И она просто стала рассказывать. Все, что узнала от Виталика, от Веснина и от Шурика Мамонтова. Только про Лару, конечно, она опять не сказала ничего. Пришлось значительно приумножить мамины переживания за несчастную Веру Михайловну, у которой пропал сын.

— Помолчите немного, — попросил Женя, когда Регина замолчала. — Пожалуйста. Мне надо подумать.

— Хорошо.

Она присела на маленькую скамеечку возле печки, приоткрыла дверцу, чтобы смотреть на пламя. Все нормально — он ей не верит. Будь она на его месте, тоже бы не поверила. На это нужно время, и дополнительные аргументы. Все нормально.

Женя сказал:

— Несколько дней назад приезжала Вероника. Зачем?

— Понятия не имею. Я только сегодня узнала об этом.

— Я что-то тоже не понял…

— Женя. Какое нам сейчас дело до Вероники? Лучше собирайтесь, пойдем к шоссе ловить попутку до города.

Женя пересел поближе к ней, на толстенькое полено, которое выдвинул из-за печки. Оно затем там и лежало, чтобы было на чем посидеть возле огня. Виталик, оснастивший свой домашний кабинет холодильником и кофеваркой, не чурался таких радостей, как посидеть у печки на полене.

— Я вижу два варианта, — сказал Женя. — Вы искренне заблуждаетесь, действуете от своего имени, и действительно мне не враг — это один вариант. Второй — вас обманули и используют.

Регина не удержалась:

— Все ясно. Враги — это ФБР и МОССАД?

— Я не знаю, кто. Вещь, которую якобы я украл, слишком дорого стоит. Но я не брал ее…

— Да это всем известно, поймите. Женя, поехали домой.

А она-то думала, что договориться с ним будет нетрудно. Собственно, она ведь считала, что Лара будет договариваться.

Регина опять забоялась — а не ошибается ли именно она? Но нет, нет. Как-то не верилось в то, что прав может быть Женя, и ему угрожает реальная, не мифическая опасность. И Венин сказал… Все, все происходящее было как-то … неправильно.

Когда Регина подслушала разговор Веснина с Иваном, тот говорил: “Пускай Хижанский пересидит еще несколько дней, не мешает…” “А кому он мешает?” — это Ваня спросил. Да, именно так.

Женя? Мешает?

Еще Сережа сказал, уже ей, что имеет некое отношение к этому делу, и что все будет нормально. Только велел не вмешиваться. Он сказал: “Там — не только я, поэтому…” И еще: “Я не хочу неприятностей на твою голову”.

А она вмешалась. Вот балда.

Но ведь — было нужно! Веснин же не понимает, насколько нужно. Для Лары.

И еще, еще… Что-то важное было сказано еще. Но что?

Надо договориться с Женей. Надо, так или иначе, выбираться отсюда.

— Я хочу в туалет, — Регина встала. — Удобства на улице, если не ошибаюсь?

Она не могла ошибиться, потому что знала точно.

— Будешь меня конвоировать?

Женя хмыкнул.

— Дверь заперта. Удобства на веранде за ширмой. Там ведро стоит. Заранее извиняюсь, оно, там, в общем… ну, не пустое оно уже, это ведро.

— Ах, за ширмой… — она села на место. — Ладно, мне, пожалуй, не к спеху.

А Лара молчала. Как партизан. Как будто ее и не было тут.

— А кто выносит? Миша? — спросила Регина зловредно.

Кажется, Женя покраснел.

— Я по ночам сам выхожу.

— А соседи увидят? — несло ее. — А следы? По следам тебя МОССАД не обнаружит?! И печку по ночам топишь. Как долго собираешься так жить?!