Раздвоение личности

Вот тогда она подняла голову и посмотрела на него. И хорошо, потому что ей надо было увидеть его лицо, и запомнить его, она помнила его и сейчас — то его лицо…

Она спросила с усмешкой:

— Вот так сразу — любишь?

Опять не придумала ничего лучше, да она и не думала — не могла. Потом ей было просто мучительно вспоминать, какой она была тогда с Иваном — такая неловкая дура!

Но это было все неважно. Совсем неважно…

— Конечно — сразу, — тут же согласился он. — А чему ты удивляешься? Я как тебя первый раз увидел, и — все, готово дело. Я так и думал про тебя — ведьмочка ты, вот кто. Я ведь и не надеялся. Но теперь-то ты точно моя, даже не думай, что я тебя отпущу.

Все правильно. Если ей чего тогда и хотелось, так это чтобы он не отпускал ее, не отпускал никуда и никогда…

Опять вышел Иван, уже спустившись с крыльца, он приостановился и бросил через плечо:

— Так собирайся же. Или ты тут до вечера отдыхать собралась? — и ушел куда-то за дровяной сарай.

Регина нехотя пошла в дом.

Женя с Геной сидели за столом рядышком. Гена, положив руку на Женино плечо, бубнил что-то насчет того, кому надо жениться, а кому не надо. Веснин сидел поодаль и опять грыз яблоко. Регине он подмигнул. Молодец, Веснин, устроил все, как надо, никто никого не поубивал, скорее, наоборот, бывшие враги теперь почти приятели. Надолго, интересно? Или пока не протрезвеют?

Иван вернулся быстро, с большой проволочной корзиной, наполненной дровами. Ну, да, конечно, они же с Женей все вчера сожгли. А в доме у печки должны быть дрова, чтобы приехать и сразу затопить, если нужно.

— Серега, ты погляди-ка, — сказал Иван. — Это в поленнице лежало.

Веснин подошел, присвистнул, покачал головой.

— Ага. Вот и шкатулочка нашлась.

Регина тоже подошла, присела на корточки. Иван раскладывал на полу чурбачки из корзины, двигал их, как пазл, и быстро стало понятно, что некогда это был покрытый резьбой сундучок.

— Видишь, от пилы след? — показал Иван. — Сначала шкатулку распилили пополам. Потом каждую половину — опять пополам. А потом оттащили на поленницу, и Володька порубил топором…

— Надо же, — заметила Лара. — Это та самая шкатулочка, что Вера Михайловна продала внукам бывшей русской старушки.

— Но зачем? — изумилась Регина. — Кто это сделал?

— Таинственный кладоискатель, — объяснил Веснин. — Ты слышала про сундуки с двойным дном, в которых иногда можно найти нечто очень интересное?

— Я слышала только про сокровища Флинта, — попробовала съязвить Регина. — По-моему, там сундук был обычный. Ребята, что здесь происходит?

— Тебе Ванька потом расскажет, — махнул рукой Веснин.

— Вероника, — Регина подскочила. — Это она пилила шкатулку? Это она ее купила?! Нет, может, вы еще скажете, что она и покушение на Веру Михайловну организовала?!

Она вертела головой в поисках пилы, которую поставила у входа, чтобы вернуть соседу. Женя, помнится, пилу не передвигал, даже внимания на нее не обратил.

Иван с Весниным сначала онемели, потом дружно расхохотались.

— Нет, Рин, — успокоил ее Иван. — Все не так.

— А где… пила?

— Гриня забрал. И перчатки принес, сказал, что это Никины. Вон, на полке — не забудь, ладно?

До перчаток надо было лишь руку протянуть, и Регина взяла их. Рассмотрела и удивилась.

— Это мои!

— Как — твои? Это Никины. Я много раз их у нее видел.

Она удивилась еще сильнее. Много раз видел? Когда это? Они же с Вероникой почти не видятся, у родителей только разве. Иван ведь бывает у Ведерниковых, то только когда там Вероники нет — Регина давным-давно отметила этот момент. И потом, Иван наверняка не скажет, какие у его жены перчатки, те, которые он видит каждый день. В лучшем случае, он знает, какого они цвета.

Иван мог бы уточнить, что Ника пару-тройку раз именно эти перчатки забывала у него в тренерской, и один, кажется — у него в машине, когда он, случайно, конечно, ее подвозил. А на одном пальце, сверху — пятнышко от голубой краски, замытое, но еле заметный след остался. Это она испачкалась у него в тренерской. Он еще потом ходил и искал по подсобкам, чем эту краску отмыть, и отмывал собственноручно и ругался при этом!

Конечно, он не стал уточнять.

Регина бросила перчатки на место и принялась искать свою сумку. Когда она отвернулась, Веснин взял перчатки и положил в карман.

— Женю мы домой отвезем, — сказал он. — Пока доедем, будет свеж, как огурчик. Ген, с тобой как быть? Ты на машине, что ли?

Гена что-то пробурчал, но Веснин его понял.

— Ладно, сейчас Мишаню позовем.

Он выудил из кармана телефон, нажал пару кнопок.

— Алле, Миша?..

— Видишь, — хмыкнула Лара, — и ты еще сомневаешься? Подруга, ну не слепая же ты?

— Что ты имеешь в виду? — Регина ушла в спальню, притворила дверь.

— Твой Веснин тут появился вроде бы сегодня ночью, и только. А с Мишкой он, как с наймитом, и номер Мишкин у него в мобильнике!

— Ну и что?

— Ладно, ничего. Ты уверена, что это твои перчатки?

— Мои. Даже помню, где купила их — в лотке на остановке Пушкина. Там еще подкладка зашита — брак оказался, я сама зашивала. А потом потеряла где-то. Но точно не здесь…

Оказалось, что машина, на которой приехали Иван с Весниным — черный джип Виталика.