Раздвоение личности

— Ринка. Все же вы, женщины, странные какие-то. Ну, что такого значат эти три слова? Это на первых порах, когда надо объяснить, что к чему, они годятся, я понимаю. А мы с тобой? Мы же с тобой так давно вместе, и вся моя жизнь — это то, что я люблю тебя. Я же живу только для тебя. Ну, для вас… — поправился он. — Для тебя и Сережки, но все равно, это и значит — потому что я люблю тебя… — он сбился, помолчал, улыбнулся.

— Разве это непонятно? Или неважно? Почему эти три слова для тебя так важны? Это, что, формула такая? Заклинание?

— Вань! — Регина подняла голову, чтобы посмотреть на него. — Ты что такое говоришь?

— А что я не так сказал?

Она улыбнулась, опять пристроила голову на прежне место.

— Значит, я глупая. Все, как положено. Вань, мне просто это заклинание очень приятно слышать. Так приятно, ты просто не представляешь. Ты пользуйся им иногда, хорошо?

— Заметано. Я запишу себе, чтобы не забыть. Будильник поставлю в телефоне, чтобы звонил и напоминал, что тебе надо сказать…

— Ваня!!

Он поднял руками ее голову, крепко поцеловал в губы — тело налилось горячей тяжестью, и голова закружилась. Получилось слишком хорошо для просто поцелуя. Даже чересчур.

Иван разглядывал ее сверху вниз, чему-то усмехаясь, пока она глубоко дышала, приходя в себя. Потом сказал:

— Ты собирайся. Нам уже пора. Да, вот — я тебя люблю. Не забыла еще? Смотри, не забудь. Будильник я сейчас поставлю.

Он ушел в дом, а Регина прислонилась к деревянной стене. Собираться? Уже? Впрочем, что ей собирать?! Взять свою сумку. Все.

— Получила? — хихикнула Лара. — Но ты молодец, подруга. И он тоже. Нет, все-таки, нравится мне твой муж, поняла?

— Даже не думай. Грешно, — заметила Регина.

Лара захохотала:

— Не бойся — не буду! Я не о том. Я — так…

— Вот и хорошо.

Регина подумала — ведь опять забыла про Лару…

Она продолжала стоять, как стояла. И Лара замолчала, к счастью, как будто поняла. Не хотелось суеты, не хотелось разговаривать, отвечать, выяснить хотя бы любопытства ради, до чего договорились Женя с Геной и сильно ли они напились при этом. Не было любопытства. Хотелось постоять одной, подумать, вспомнить кое-что…

Ишь ты, он ей целую нотацию прочитал, про глупых женщин, которые любят глупые слова! А вспомнила она, как он сказал ей их, эти слова, в первый раз. Тогда, значит, нужно было, “чтобы объяснить, что к чему”. Ну, да, точно, Регина хорошо помнила, когда это было — в их третью встречу. Они встретились после работы и пошли гулять. Родителям она соврала, что должна идти на профсоюзное собрание. Зачем соврала? Чтобы мама не смотрела с любопытством и не пыталась расспрашивать. Они прогуляли тогда долго, до поздней ночи. Какое уж тут собрание.

Как это случилось? Он почему-то замолчал, просто стоял и смотрел. И взгляд его стал напряженный, странный какой-то. Она его не поняла, тронула за руку:

— Ты что?

— А если я стану сейчас тебя целовать, что будешь делать?

Сильно она тогда не удивилась. Скорее, ей понравилась такая перспектива.

Она пожала плечами, прищурилась, спросила с легким вызовом:

— Откуда я знаю? Ты зачем дурацкие вопросы задаешь?

Ничего лучшего, чтобы ответить, просто не пришло в голову. Она его немного боялась. Или стеснялась — так точнее, пожалуй.

— Не знаешь? — он улыбнулся. — Тогда будем выяснять. На практике.

Это было даже похоже на шутку. Сначала. Его руки легли на ее плечи, и она очень ясно почувствовала его большие ладони, несмотря на толстую куртку, и ей показалось, что они очень теплые, его ладони.

Это был не первый в ее жизни поцелуй. Она не испытывала особого трепета, скорее — любопытство. Ей нравился парень. Ее тянуло к нему. А поцеловаться — интересно, как это получится с ним? Когда ее последний раз целовал парень, который, кстати, забыл спросить разрешения, она почувствовала только гниловатый запах изо рта, и это надолго отбило у нее интерес к такого рода опытам. Но теперь, с Иваном, ей казалось, должно быть по-другому. Должно быть намного лучше. Но получилось, чего даже не ждали…

Его губы прикоснулись к ее рту сначала слегка, потом настойчивей, еще настойчивей…

Приятно было с первого же мгновения, и чем дальше, тем приятней. А потом — как будто теплая волна подхватила и понесла куда-то, дальше, дальше, тело стало тяжелым и горячим, и было так хорошо…

И остановиться, оказывается, не получалось, ни сил, не желания не было, чтобы остановиться. Это нужно было сделать сразу, с самого начала, а теперь — поздно…

Это сделал Иван — остановился и отстранился, чуть-чуть, но все равно, он продолжал стоять очень близко. Кажется, с той самой минуты и появилось у нее это чувство — что нет между ними никакого расстояния…

Она замерла, удивленная и счастливая, и боялась поднять на него глаза. Почему боялась? Да кто же его знает.

Еще она слышала его сердце. Оно стучало, очень громко. Такого с ней не было ни до, ни после, чтобы она так явственно слышала сердце человека, стоящего рядом…

— Ничего себе, — сказал тогда Иван, и погладил ее пальцем по щеке, — ты просто…

— Я просто что?

Он и второй рукой осторожно коснулся ее лица.

— Я люблю тебя, Ринка. Слышишь? Я люблю тебя.