Раздвоение личности

— Да в порядке она, ничего, — буркнул Гена. — Домой побежала. Я проконтролировал.

— Какой молодец, — похвалил Веснин.

Гена опять было шевельнул ноздрями, уже в сторону Веснина, но того эти номера не трогали вовсе. Он теперь не улыбался, но, все равно, был совершенно спокоен и даже весел.

— Ничего, Ринка, — сказал он. — Я за девушкой еще Мишаню отправил. Он присмотрит.

— Понимаешь, в чем проблема? — опять завел Гена. — Может, конечно, такая твоя карма, но меня это не устраивает, понял? Ты, шнобель недоделанный, уводишь на раз-два моих женщин. Одна — это случайность, но две — уже закономерность, и я этого не потерплю. Если это случится в третий раз, я, сам догадайся, что с тобой сделаю? Поэтому ты должен жениться и сидеть тихо. Понял? И мне дорожку больше не переходить. Ясно?

— Даже так? А ты сам женись.

— А как? Как жениться, если ты, козел, мне все время на дороге попадаешься?!

— Если ты еще раз скажешь, что я козел…

Ничего интересного. Регина набросила куртку и вышла на крыльцо. Там, под крышей, было сумеречно, зато дальше все блестело и сверкало. И тихо было. И пусто. Все пусто, в голове тоже. И спокойно. И хорошо. Вот, как ни странно — именно спокойно и хорошо. Она, кажется, долго так стояла, и еще постояла бы, но стукнула дверь, и рядом появился Иван. Она его так узнала, не оглядываясь, по шагам, или по запаху, может быть — по чему-то слабо уловимому она всегда узнавала мужа, и не нужно было для этого оглядываться.

Он спросил:

— Ты чего тут?

— Так, — ответила она. — Воздухом дышу.

— Это правильно, — она услышала его улыбку, для этого тоже не нужно было оглядываться. — Тут куда лучше воздух.

Она тоже улыбнулась, не ему, а просто так.

Спокойно и хорошо.

— Что я должен сделать, чтобы ты на меня не дулась?

— Ничего не нужно делать.

Повисла пауза, довольно долгая, пока Регина не нарушила ее, наконец.

— Вань, неужели ты ревнивый?

— Конечно. Ты ничего глупее не могла спросить?

— Почему же я раньше этого не замечала, а?

— Потому что ты на редкость тупая женщина, не вообще, а так, кое в чем. Понятно?

— Нет.

— Ну и ладно. Еще объясню, слушай. Ринка, раньше я всегда знал, что ты моя. Вот знал, и все, понимаешь? А последнее время этого не было. Последнее время чепуха какая-то началась. Ты временами была чудо как хороша, прямо скажем, но не моя.

Он все правильно сказал.

— Да, ты прав, — признала она, и тут же ощутила тревожное покалывание в членах — напряжение, исходящее от Ивана, от его сначала недоумения, потом растерянности, от ярости, может быть.

Регина оглянулась, чтобы убедиться. Да, все тут — и недоумение, и растерянность, а еще капельку подождать — и ярость тоже будет. И еще что-то.

Она не заволновалась и не поторопилась объяснять, с удовольствием рассматривала страдающее лицо мужа. Ее слова его ударили. Больно. А сама она сразу почувствовала себя лучше. Мелкая женская месть. Сегодня ночью ей тоже было больно.

Да. И ему тоже, наверное. Сегодня ночью. Что же она сейчас делает, а?

Она быстро сказала, взяв его за руку:

— Нет, ты не понял. Другой мужчина тут ни при чем. Мне, кроме тебя, никто не нужен.

На его лице — опять недоумение, и — облегчение, облегчение видно явно. Он неловко улыбнулся:

— А что — при чем?

Она помедлила — как ответить?

— Вань, у тебя ведь есть на памяти что-то такое, о чем ты не расскажешь мне ни при каких обстоятельствах?

На мгновение Иван замер, и в его широко раскрытых глазах Регина увидела изумление. Не сразу, но он кивнул.

— Допустим, есть. Но это не имеет отношение к нам с тобой. Что ты сейчас имела в виду?

— Абсолютно ничего. Просто то, что я тебе не расскажу, тоже не имеет отношения к нам с тобой. А что, по-твоему, я имела в виду?

— Хорошо. Допустим. Я тебя понял.

Он притянул ее к себе, обнял.

— Но мне это не нравится. Я думал, ты мне доверяешь.

— Извини. Ничего не поделаешь.

— Ринка, ты сказала сейчас, что тебе, кроме меня, никто не нужен. Ты ведь так и сказала, точно?

Его куртка была не застегнута, и под ее щекой оказался шершавый свитер. Они кивнула, уткнувшись носом в это свитер.

— Мне тоже только ты нужна, Ринка. И ты мне очень нужна. Не пугай меня больше.

— Очень надо, — буркнула она в его свитер, и потерлась щекой. Теперь стало совсем хорошо. Можно и повредничать.

— Я, знаешь, не думала, что ты пугливый. Я, кстати, думала, это ты тупой, к тому же в упор меня не видишь…

— Что-о? Что ты думала? Повтори, пожалуйста?

— Ничего. Я пошутила.

— То-то.

— Ты спрашивал, что тебе сделать? Сказать?

— Ага?

— Скажи мне еще раз, что ты меня любишь. Только так и скажи — что любишь…

— Понятно. Слушай. Ринка, я люблю тебя. Я тебя очень люблю.

Она шмыгнула носом и мечтательно закрыла глаза.

— Я тебя очень люблю, — повторил Иван, запустив пальцы в ее волосы — привычным движением, как делал миллион раз. — Я правильно сказал?

— Да. Просто великолепно.

Он коротко рассмеялся.