Раздвоение личности

— На все сто процентов. Это тот случай, когда сомнений — вообще никаких. Ты только ему не вздумай рассказать, а то неизвестно, что он отчебучит. Убедилась ведь, что он может?..

— Почему ты решила, что я стану ему рассказывать?

— Почему? Мне показалось, что он тебе понравился. Он, как правило, всем нравится, поначалу особенно.

— А муж? Даже не догадывается?

— Герхард? Герхард знает. Но больше — никто. Герхард радовался очень, что я беременна. Не понимаешь, да?

— Нет, конечно. У меня от твоих обстоятельств давно уже ум за разум…

— У него не может быть своих детей, — объяснила Лара серьезно. — Последствия детской болячки. Он давно хотел детей. С Ленки он просто пылинки сдувает. Мы ссоримся с ним иногда, потому что я считаю, что он ее слишком балует, а он говорит, что детей нельзя избаловать, их можно любить или не любить…

— Понятно.

— Вряд ли тебе понятно. Думаешь, я такая расчетливая стерва, да? Нет, подруга, нет. Я от Герхарда не могла отказаться, он мой мужчина. Мне одного вечера хватило, чтобы это понять. Думаешь, его деньги сыграли роль? Да ничего подобного!

Регина пожала плечами, и прибавила шагу, потому что дождевые капельки начали сыпаться чаще. Маршруток что-то не видно, автобусов — и подавно. Такси вот пустых мимо проскочило уже три штуки. Понравились они ей за последнее время, эти такси!

Лара опять заговорила:

— Мы с Женькой почти три года прожили, детей не было. А потом мои родители в Германию собрались на жительство. А бабушка и дядя с тетей уже давно туда перебрались. То есть, вся моя родня оказалась в Германии, а я — тут. Они и нас ведь с Женькой звали, сколько я ним ни билась, он — ни в какую. Уперся, как баран. Потом мне родители приглашение прислали, и денег на дорогу, я туда слетала в гости, на Рождество. Познакомилась с Герхардом, закрутилось у нас, быстро так. Он вопрос ребром поставил — решай! А я только-только узнала про беременность, там уже, в Германии. Так ему и сказала. А он засмеялся и ответил, что это хорошо, просто отлично! Я тогда не поняла, почему хорошо, но раз он так сказал, то и мне тоже стало казаться, что это хорошо и даже отлично. Потом, правда, разные мысли были. Но, послушай, Женька ведь ничего не потерял. У него еще куча детей может быть. А Ленка — она не его, она наша с Герхардом. Особенно теперь.

— А что — теперь?

Лара помолчала немного.

— Это трудно объяснить.

— Можешь попробовать.

— Эта авария, когда я на машине разбилась. И эти, наши с тобой, теперешние дела. Это и есть моя плата. Понимаешь? Я расплатилась.

— Ничего себе. В огороде бузина, а в Киеве дядька. Знаешь такую поговорку?

— Ты опять ничего не поняла. Я расплатилась. За то… с Женей. Я это чувствую. Теперь, если… Короче, теперь все будет хорошо.

— Ясно, — вздохнула Регина. — Извини, пожалуйста. Если ты чувствуешь, значит, так оно и есть.

Она прошла еще немного молча, потом спросила, просто так:

— На чем домой добираться будем? Есть предложения?

— Как хочешь, — ответила Лара, голос ее прозвучал как-то совсем расслабленно, беззаботно. — Мне совершенно все равно. Хоть пешком пойдем, Как хорошо!

— Хорошо? — удивилась Регина.

Потому что дождь усилился, и погода, в сущности, была очень даже мерзопакостная.

Лара тут же ответила:

— Конечно. Жить хорошо. Дышать. Дождь — тоже хорошо. Не знаю, что завтра со мной будет. А пока — хорошо!

— Ладно, — сказала Регина. — Тогда продолжаем дышать. И ловим такси.

Дома она застала такую картину: два Сережки, ее сын и Веснин, сидели перед включенным компьютером — наверное, играли по очереди. Из динамиков неслась тревожная музыка и характерные звуки — уханье и хлопанье и утробные всхлипы.

— Привет! — поздоровалась она.

Сын на нее не отреагировал, потому что всецело был занят, Веснин повернул голову.

— Ух, ты, кто пришел! Тут только что Ванька звонил, ругался, что тебя нет.

— Ну, позвони ему, доложи, что я уже тут, — посоветовала она Веснину и пошла на кухню.

На столе в стеклянных банках красовались два роскошных букета — белые и желтые хризантемы, сдобренные пушистой зеленой травкой и еще какими-то мелкими цветами.

Еще на столе был разрезанный и почти съеденный торт, и конфеты, насыпанные кучкой. Ага, и чайник еще горячий. Но, как это ни заманчиво казалось на первый взгляд — пожалуйста, и торт, и конфеты, и чай с кофе, чего душа пожелает — ее душа уже видеть не могла ни чай, ни кофе, и сладостей тоже не хотелось. Так что, Регина полезла в холодильник за картошкой с мясом. Против этого душа не возражала, скорее, наоборот.

Веснин. Стоит за ее спиной и улыбается.

— Ой, — Регина вздрогнула. — Эта ваша с Иваном кошмарная привычка передвигаться как привидения меня когда-нибудь доконает. Поешь со мной?

— Нет, — он показал на кавардак на столе, — мы только что.

— Тогда иди и продолжай играть. Я буду есть. Если ты будешь не есть, а на меня смотреть, я подавлюсь.

Он засмеялся и послушно повернулся, чтобы уйти.

— А кому цветы? — спросила Регина.

— Тебе и еще одной даме. Мы с Сережкой вместе выбирали. Кстати, у тебя привилегия — можешь взять себе букет, который больше нравится.

— Гм. Потрясающе. Спасибо вам большое.