Разглашению не подлежало

Антонюка назначили районным надзирателем (была в ту пору такая милицейская должность), дали ему под начало двух, старше его по возрасту, рядовых милиционеров — Моисея Дарковского и Михаила Антонова, и начал он старательно искоренять в подведомственном ему Карповском районе уголовщину и самогоноварение. Уже в первые дни совместной службы Дарковский и Антонов, увидев, какой кипучей энергией обладает Антонюк и как быстро и умело распутывает он уголовные дела, прониклись к своему начальнику искренним уважением.

Но борьба районного надзирателя Антонюка с зеленым змием продолжалась недолго. Как-то, улучив момент, когда они остались вдвоем, Моисей Дарковский сообщил своему начальнику, что, по имеющимся у него сведениям, ночью к некоему Бурде, проживающему в своей хате на окраине города, являются неизвестные личности, а сам рыжебородый Бурда частенько продает дорогие контрабандные товары.

— Кто это все вам сообщил? — заинтересовался Антонюк.

— Люди... — уклонился от прямого ответа Моисей. — Самые различные при этом. А, как известно, без огня дыма не бывает.

Армия привила Антонюку дисциплинированность. Прежде чем начать действовать, он доложил заместителю начальника окружной милиции Лубицкому о том, что, по его мнению, за хатой Бурды нужно установить в ночное время тщательное наблюдение. Однако Лубицкий посоветовал новичку не совать свой нос в дела пограничников и работников ГПУ, а активнее выполнять свои милицейские функции.

Однако Антонюк справедливо рассудил, что ничего не будет в том плохого, если они, милиционеры, на свой страх и риск возьмутся «не за свое дело» и помогут пограничникам.

Шестнадцать бессонных ночей провели милиционеры во дворе рыжебородого Бурды. Место для засады им пришлось выбирать между кустом сирени и деревянной будкой, распространявшей вокруг себя отнюдь не благовоние.

Несколько раз приходили ночью к рыжебородому Бурде люди. Являлись по одному, тихонько стучали в окно, и дверь хаты неслышно отворялась. Через несколько минут Бурда выпускал своего ночного гостя, и тот уходил крадучись, с каким-то пакетом или свертком подмышкой. Это были перекупщики, спекулянты контрабандным товаром, и их следовало бы накрыть на горячем, но Антонюк решил не размениваться по мелочам, а ждать тех, кто прибудет к Бурде из-за кордона.

Наступила семнадцатая ночь. Еще с вечера погода стала портиться. Начал накрапывать мелкий дождик. Темнота, шорох скатывающихся листьев, падающих на землю капель.

В такую ночь могут прийти...

И они явились. Только замолкли, утихомирились петухи, закончившие вторую ночную перекличку, как у стены появилась фигура человека. Он дважды с небольшим интервалом стукнул в окно и, не ожидая, пока кто-то отзовется на его стук, исчез за углом хаты. Бурда не заставил себя долго ждать. Он выскользнул из-за приоткрытой двери, затаился на несколько минут и вернулся в сопровождении двух людей, несших на спинах большие мешки. Все они скрылись в хате.

Дарковский, видимо, не смог справиться с охватившим его радостным волнением, беспокойно заворочался рядом с Антонюком.

— Терпенье, — едва слышно произнес Антонюк. — Без моей команды не подыматься. Будем ждать.

В скором времени вышел Бурда, понюхал воздух, постоял у двери, затем достал с соломенной крыши какую-то длинную палку. «Грабли, — вспомнил Иван Антонюк, — там лежали грабли. Зачем они ему понадобились?» Хозяин ушел за хату и пропадал где-то минут десять. Вернулся, бросил грабли на крышу. Антонюк понял — ходил заделывать следы своих ночных гостей, оставленные ими на вскопанном участке огорода.

Осторожен и предусмотрителен рыжебородый, ничего не скажешь.

После этого из хаты никто не выходил. Тишина. Одежда на спине у Ивана промокла насквозь, по телу побежали щекотные ручейки. Моисею и Михаилу тоже нелегко, но лежат, не шелохнутся.

Когда они уже начали терять терпение, Бурда открыл дверь. Он вышел, по своему обыкновению замер у порога, затем направился к нужнику. Как только он вышел оттуда, два дула винтовок уперлись в его грудь, третье — в спину.

— Тихо! Ложись!

— Бу-бу-бу-бу, — забубнил от страха рыжебородый.

— Молчать! — приказал Антонюк. — Ни звука. Ложись лицом к земле. Что делают гости?

— Какие такие гости? Что вы себе говорите?

Дарковский не выдержал, ткнул Бурду дулом винтовки в бок, и тот сразу вспомнил:

— Ах, эти двое... Что им делать? Поужинали и спят себе, как младенцы. Какая неприятность на мою голову. Клянусь богом, я вижу их в первый раз.

Антонюк подробно расспросил Бурду, в какой комнате спят прибывшие, где они положили оружие и свои мешки.

Быстро вошли в хату. В комнате стоял тяжелый запах сивушного перегара. Дарковский чиркнул спичкой. На перинах хозяйской кровати, не сняв ни пиджаков, ни сапог, спали двое крепких мужчин. Еще не погасла спичка, как Антонюк вытащил из-под подушки пистолет, четыре гранаты-лимонки. Зажгли коптилку. Антонюк ощупал спящих и осторожно извлек у одного из-за поясного ремня второй пистолет.

— Панове, хватит спать, подымайтесь! Руки вверх!