Разговор за рюмкой чая. Цена любви

Все вокруг понимали и видели, что происходит, только не догадывались – почему. Верочке и Ромке сочувствовали, за них переживали. Кто-то пытался давать им советы, другие шушукались и вертели пальцами у виска.

– Она что – совсем слепая, не видит, как Ромка старается понравиться, как предупреждает любые желания, как смотрит на неё. Глупая, довыёживается же – уведут парня, как пить дать уведут.

Однажды Ромка набрался храбрости, или отчаялся окончательно и поэтому. Он пригласил любимую на танец, нежно прижал, признаваясь в любви, предложил сыграть свадьбу.

Его чувства были глубоки, а намерения серьёзны.

Верочка долго молчала, потом крикнула, – нет, нет и нет!

– Почему?!

Ответа не последовало, зато была затяжная истерика, поставившая крест на дружбе, на встречах, на всём.

Ромка тогда перевёлся в другой техникум, через год женился. Жил ровно, ни к чему не стремился, ни о чём не мечтал, хотя отцом и мужем был образцовым. Вот только огонь в глазах потух навсегда. Он постоянно вспоминал Верочку, то и дело выдумывал новое продолжение их несостоявшегося романа и верил, что когда-нибудь…

В квартиру Вериной бабушки с тех пор никто не приходил в гости.

Марина переселилась обратно в общежитие, с Верой общалась только в техникуме, но тем для разговоров и причин дружить день ото дня становилось всё меньше.

Верочка Петровна окончила техникум с красным дипломом, поступила на педагогические курсы и вернулась преподавать. Её любили ученики, обожали преподаватели-мужчины, за ней пытались ухаживать – безрезультатно.

Что-то внутри у неё в тот роковой день натянулось и лопнуло, причинив нестерпимую боль, которую она несла по жизни как знамя чего-то непонятного, но важного.

Верочка разучилась дружить, любить, улыбаться, радоваться, посвятила свою жизнь без остатка профессии дизайнера, хотя сама ничего оригинального и ценного сотворить не могла, для этого у неё не хватало энергии созидания.

Жизненные силы уходили на то, чтобы усиливать боль. Именно потому она и читала женские романы, именно потому выбирала из них те, где мужчина был подлецом и негодяем.

Верочка Петровна дочитывала новое произведение и начинала его перекраивать под себя, переставляя персонажи местами. В её варианте змеюкой оказывалась женщина,  стараниями которой мужчина и превращался в монстра.

Она даже подумывала начать писать, но изложить правдивую историю не могла, не смела, а врать не хотела принципиально.

Верочка Петровна понимала, что совершила трагическую ошибку, что Ромка ни в чём не виноват, что причиной всему её необоснованный губительный страх.

Она боялась… боялась, что не так хороша для него, Ромки, что может не справиться с ролью возлюбленной и когда-нибудь разонравиться, а выдержать этого не сможет, что…

Сомнения и страхи терзали Верочку день и ночь, рвали душу в клочья.

Она так и не поняла, за кого больше тогда испугалась: за себя или за него, Ромку, которого мечтала сделать счастливым.

У Верочки едва не в каждом шкафчике лежали фотографии любимого: размноженные любительские снимки, сделанные на первом курсе. На одном из них был запечатлён тот роковой танец, но смотреть на это изображение она не могла, это было выше её сил.

Самое удивительное в этой истории то, что Роман и Вера жили в одном городе, ходили по одним и тем же улицам, постоянно выискивали друг друга в толпе, через знакомых знали друг о друге практически всё и никогда… никогда не встречались.

Разве что в иллюзиях и мечтах, но это, согласитесь, совсем не то.

Так что же всё-такое такое – Любовь.

Изменинник

В ослепительно белом, до одури чистом цехе электронно-вакуумного напыления всё выглядело неестественно и мрачно. Обстановка была похожа на отделение реанимации в медицинской клинике: прозрачные стены и потолки, до зеркального блеска отполированный пол, стройные ряды вакуумного оборудования, выкрашенного в неприметные пастельные тона, молодые девчонки, одетые в комбинезоны, бахилы, пластиковые скафандры и перчатки ослепительной белизны.

Вадим работал здесь больше года и никак не мог привыкнуть, что после случайного чиха или внеплановой остановки одного из агрегатов по периметру начинают передвигаться лаборанты, замеряющие количество пылинок на кубический сантиметр воздуха, а рабочие узлы приходится для ремонта в опечатанном виде перевозить в “грязную” зону.

На экспериментальной технической территории не было посторонних предметов и звуков, персоналу разноцветными линиями предписаны были векторы передвижения, датчики чётко следили за исполнением нерушимого регламента.

И вдруг, – привет! Мне нужна твоя помощь.

Вадик вздрогнул, но повернулся не сразу, подчиняясь выученному алгоритму и запрету на активные действия в “чистой” зоне, хотя разрешать плановые и непредвиденные проблемы входило в прямые обязанности наладчика.

Перед ним стояла улыбчивая девица, странный экземпляр сотрудницы, не вписывающийся в привычное представление о персонале. Она была в открытом скафандре и в расстёгнутом до пояса комбинезоне, откуда нагло выглядывали упругие грудки, покрытые красными пятнами и каплями пота.