Разговоры с друзьями

Историки не пришли по этому вопросу к единому мнению, сказала Бобби.

Филип, может, расскажешь про свое эссе о «Писце Бартлби»[35]? – сказала я. Ты же сегодня его сдал, да?

Бобби усмехнулась моей неуклюжей попытке сменить тему и откинулась на спинку стула. Но Филип смотрел не на меня, а на Камиллу, они улыбались как заговорщики. Я взбесилась, ведь я встряла, чтобы спасти его от унижения, а он не оценил моих усилий – ну и хамство. И тут он отвернулся от Камиллы и заговорил о своем эссе, словно делая мне одолжение, а я притворилась, что не слушаю. Бобби рылась в сумочке в поисках сигарет – лишь раз подняла голову и сказала: тебе стоило прочитать Жиля Делёза[36]. Филип снова переглянулся с Камиллой.

Я читал, сказал Филип.

Тогда ты ничего не понял, сказала Бобби. Фрэнсис? Не хочешь выйти покурить?

Я вышла за ней. Вечер только начинался, воздух был свежий и густо-синий. Она расхохоталась, и я тоже – от радости, что осталась с ней наедине. Она прикурила обе сигареты, выдохнула белое облачко и от смеха закашлялась.

Человеческий вид, подумать только, сказала она. А ты так себе спорщица.

По-моему, чем больше я молчу, тем умнее выгляжу.

Это ее позабавило. Она нежно заправила мне прядь волос за ухо.

Это что, намек? – сказала она.

Нет-нет. Если бы я умела говорить как ты, я бы вообще не умолкала.

Мы улыбнулись друг другу. Было холодно. Уголек ее сигареты пыхнул призрачным оранжевым огоньком и рассыпался искрами. Бобби отвернулась к улице, словно демонстрируя свой идеальный профиль.

В последнее время мне как-то хреново, сказала она. Дома непонятно что. Вот так живешь и думаешь, что можешь справиться с тем и с этим, а потом оно случается, и ты понимаешь, что не можешь.

Она зажала сигарету уголком губ, а руками собирала волосы в узел. Был Хеллоуин, народ высыпал на улицы, и мимо нас шли компании, разодетые в плащи, карнавальные очки и костюмы тигров.

Ты о чем? – сказала я. Что случилось?

У Джерри непростой характер, понимаешь? На самом деле не важно. Семейная драма, зачем тебе?

Мне важно все, что касается тебя.

Она опять зажала сигарету в пальцах и вытерла нос рукавом. В ее глазах полыхали огоньки отраженного оранжевого света.

Он не хочет разводиться, сказала Бобби.

Мне казалось, наоборот.

Да, ведет себя как настоящий придурок. Носится с теориями заговоров, будто Элеанор хочет присвоить его деньги. А еще он ожидает, что я буду на его стороне, и это хуже всего.

Я вспомнила, как она спросила Камиллу: у твоих родителей был любимчик среди детей? Я знала, что Бобби всегда была любимицей Джерри: ее сестру он считал избалованной, жену – истеричкой. Я знала, он говорил все это Бобби, чтобы завоевать ее доверие. Раньше мне казалось, что это здорово для Бобби – быть любимицей Джерри, но сейчас я видела, что это также обременительно и опасно.

Я и не знала, что у тебя такое творится, сказала я.

У всех постоянно что-то творится, ну? Это же, в сущности, и есть жизнь. Происходит все больше и больше всякого-разного, и это надо просто пережить. Твой отец тоже вытворяет черт знает что, а ты помалкиваешь. У тебя ведь тоже, похоже, все не так уж идеально.

Я не ответила. Она выдохнула тонкую струю дыма и покачала головой.

Прости, сказала она. Я не хотела.

Нет, ты права.

Мы постояли, вместе ютясь за дымовой завесой. Я вдруг заметила, что наши руки соприкасаются, и тут Бобби поцеловала меня. Я даже ответила на поцелуй, моя рука потянулась к ее руке. Ее приоткрытые губы были мягкими и настойчивыми, от кожи исходил сладкий химический аромат увлажняющего крема. Я думала, она сейчас обнимет меня за талию, но она отстранилась. Раскрасневшаяся и невероятно красивая. Затушила сигарету.

Пошли наверх? – сказала она.

Я вся дрожала внутри как заведенная. Я выискивала на лице Бобби следы того, что между нами только что произошло, но их не было. Может, она хотела убедиться, что ничего ко мне не чувствует и целовать меня – все равно что целовать стену? Это что, эксперимент? Наверху мы надели пальто и вместе отправились домой, болтая по дороге о колледже, новой книге Мелиссы и других вещах, которые нас не касались.

26

Следующим вечером мы с Ником ходили в кино на иранский фильм про вампира[37]. По дороге туда я рассказала ему о поцелуе Бобби, он задумался, а потом сказал: Мелисса порой целует меня. Не понимая собственных чувств, я начала острить. Ты целуешься с другими женщинами у меня за спиной! Как бы то ни было, мы почти пришли. Я хочу, чтоб она была счастлива, сказал он. Наверное, тебе неприятно об этом слышать. Я стояла у дверей кинотеатра, руки в карманах. О чем? – сказала я. О том, как ты целуешься с женой?

Мы теперь лучше ладим, сказал он. Лучше, чем раньше. Но я имел в виду, может, ты не хочешь об этом знать.

Я рада, что у вас все налаживается.

Наверное, это твоя заслуга, что теперь меня легче терпеть.

Наше дыхание висело между нами словно туман. Дверь кинотеатра распахнулась, обдав теплом и запахом попкорна.

Мы сейчас на фильм опоздаем, сказала я.

Заканчиваю болтовню.