Разлом

Прошло не менее часа, прежде чем Аспар, перебравшись на очередную протянутую между стволами деревьев тропу, неподвижно замер. Шерсть на его спине вздыбилась, словно у рассерженного кота, а хвост прижался к ногам, испуганно подергиваясь из стороны в сторону. Спустя краткий миг Ударник увидел причину столь странного поведения их провожатого, вернее, сначала услышал ее: откуда-то снизу отчетливо доносилась человеческая речь. Осторожно выглянув из переплетения ветвей и листьев, он сделал предостерегающий знак рукой, призывая своих спутников соблюдать тишину.

Их было четверо. Молодой сурганский офицер и трое солдат, один из которых сжимал в руках большой сачок на длинной палке, а на спине двух других были навьючены деревянные клетки, закрепленные поперек груди прочными кожаными ремнями. Офицер отдал короткий приказ, солдат взмахнул сачком, но неудачно: сверху ему за шиворот посыпались листья, куски коры и древесная труха. Следующая попытка все-таки увенчалась успехом: в сачке, громко вереща, бился средних размеров мартыш. Нацепив на руки рукавицы из прочной и грубой ткани, офицер распутал веревочную сетку и принялся запихивать отчаянно сопротивляющееся существо в клетку. Тем временем солдат продолжил свой промысел, однако теперь его усилия оказались тщетными. Человеческие голоса и громкие крики пойманного мартыша распугали все живое вокруг, и потому команда ловцов вынуждена была двигаться в глубь чащи, с треском продираясь сквозь заросли густого подлеска. Костя потянулся было к заткнутому за поясной ремень пистолету, но Ударник взглядом остановил его.

– Предлагаешь не вмешиваться? – шепотом спросил Степанов.

– Во-первых, у нас осталась всего пара патронов. Во-вторых, отсюда не прицелишься толком, листья мешают.

– А в-третьих?

– Люди. Раз они добрались сюда, значит, где-то поблизости есть выход на поверхность.

Снизу вновь раздались отчаянные визгливые вопли: похоже, сурганцы поймали еще одного мартыша. Иван осторожно выглянул в разрывы листвы: так и есть, офицер как раз распутывал сетку сачка, когда бьющийся в ней мартыш ловко извернулся и укусил его за не защищенное рукавицей запястье. Офицер вскрикнул, отдернул руку и разразился потоком брани, но этой короткой заминки хватило, чтобы пленник, вырвавшись на свободу, задал стрекача и бесследно исчез в ближайших кронах.

Охота продолжилась. Теперь сурганцы старались действовать осторожнее – они крались, почти беззвучно ступая между стволами исполинских хвощей, и периодически замирали на месте, прислушиваясь. Во время очередной паузы офицер поднес к глазам бинокль, повертел головой и молча указал рукой куда-то в самую густоту лесной кущи. Его помощник кивнул, передал напарнику сачок и достал из-за спины странное устройство, похожее издалека на небольшое гарпунное ружье. Взвел тугую пружину, тщательно прицелился и нажал на спуск. Оружие гулко щелкнуло, и вдаль устремился короткий металлический дротик с привязанным к нему шелковым шнуром. Засвистела, разматываясь, катушка на цевье. Видимо, метательный снаряд был смазан каким-то парализующим или снотворным составом, поскольку с вершины одного из деревьев, ломая ветви, прямо в заботливо подставленный сачок рухнуло покрытое серо-бурым мехом тельце. Офицер бесцеремонно поднял бесчувственного мартыша за хвост и затолкал в последнюю оставшуюся свободной клетку. Смотав шнур обратно в катушку, солдат произнес короткую фразу по-сургански, после чего небольшой отряд зашагал прочь и вскоре скрылся из виду в непроглядных зарослях.

– А вот теперь двигаем за ними, только тихо, не поднимая шума, – скомандовал Ударник.

Исполнить задуманное оказалось несколько труднее, чем это выглядело в теории: мартыши, прокладывая между стволами деревьев подвесные дороги, подчинялись какой-то своей странной логике: они вели совсем не туда, куда было нужно, в то время как сурганский отряд ломился через лес напрямик. Выручил Аспар – он, по-видимому, хорошо ориентировался на местности и быстро понял, чего от него хотят люди. Перемещаясь с одного яруса на другой, они описали небольшой полукруг и вскоре очутились у самой границы джунглей. Полоса леса обрывалась возле пологого каменистого плато, испещренного множеством трещин, из которых поднимался в небо густой водяной пар, смешиваясь с кисельной мутью над головами. Кое-где виднелись небольшие озерца жидкой грязи, время от времени вспухающие целыми гроздьями шумно лопающихся пузырей. Вдалеке темнела почти отвесная стена Разлома, она уходила ввысь и терялась в клочковатом туманном мареве. Здесь пахло сыростью, аммиаком и немного – тухлыми яйцами, этот густой коктейль перебивал даже запах цветущего леса, напоминавший тонкий и загадочный аромат восточных благовоний.