Разлом/освобождение (СИ)

  С самого утра Виктора не покидало тихое сомнение. Какая-то необъяснимая недоверчивость к происходившему. Да, в окружающую действительность верилось легче и охотнее, чем в то, что он помнил о себе. Те обрывочные воспоминания выглядели попросту кошмаром, - обычным таким ночным кошмаром, который ещё долго продолжает по пробуждению крепко стискивать сердце и не оставлять в покое ум. Но то, что он и в самом деле так мог работать, не терзаясь от жары и усталости, - это было уже явным перебором. И сомнение, с которым он жил с самого пробуждения, явственно ощущалось.

  Раз за разом пытаясь вспомнить окружавших его людей, Виктор начинал осознавать, что попросту ничего не помнит. Вспоминая лица людей, с которыми ранним утром завтракал за одним столом, Виктор вновь и вновь сталкивался с непреодолимой стеной забвения. Он боялся и избегал всё более крепнувшего осознания... избегал, но продолжал автоматически работать, чувствуя ужасную пред полуденную жару и усталость. Долго откладывал то, что и поставило жирную и непоколебимую точку в происходящем. Избегал того, что в одно мгновение ему объяснило, что происходит на самом деле. Но всё же не смог долго терзаться угрюмыми мыслями и попытался остановить свою руку.

  Он просто попытался остановить ту руку, что уже выдирала с корнем колючее растение. Сквозь толстые и крепко огрубевшие мозоли колючки не смогли добраться до мягкой плоти. Рука сама собой, автоматически откинула немного назад эту траву. А после, без промедления ухватила другую сорную траву. Виктор пытался остановить руку. Пытался повлиять на работу тела, но как-то безуспешно.

  "Что происходит?" - чувствуя грозный взгляд страха, подумал Виктор. - "Неужели... - чувствуя внутренний холод и содрогаясь, думал он. - Опять!"

  На обед, вместе с приятелями, молодой человек пошёл на речку. Утирая пот, перекидываясь редкими шутками и фразами, они шагали под раскидистые прибрежные ивы. А Виктор мысленно метался от печального сознания, что его сон в очередной раз немыслимо переменился.

  "Да как же такое возможно!" - мысленно восклицал он. - "Как всё могло так сложиться?"

  Его разрывало противоречивое понимание, что тот обрывочный сон, который про себя он окрестил особо страшным кошмаром, - действительность. Виктор мучился от понимания, что он вновь угодил в сон, что опять осознаёт в нём себя... и самое главное, помнил, чем подобное оборачивалось прежде, - слишком уж редко такое приключалось. Но что ещё печальнее, он был всего лишь зрителем. Зрителем, который не только всё видел чужими глазами, но и испытывал те же чувства, что и молодой человек, в тело которого попал Виктор.

  Он не знал, о чём думает молодой человек. Он не знал того же, что знал молодой человек. Виктор никак не мог повлиять на происходившее, но в полной мере ощущал и жару, и усталость. Явственно ощущал весёлость, когда молодой человек смеялся над шуткой приятелей. Вспоминая события утра, Виктор чувствовал и досаду, и затаённый, сдержанный гнев. Помнил то сердечное тепло, которое испытал молодой человек, когда тайком делился своей печалью с единственной в семье лошадью. И то, как после стало легче, - словно скинул тяжёлый груз. Помнил всё то, что чувствовал молодой человек и вместе с ним проживал тот день, - как простой зритель, такой близкий, но не зримый и не заметный для других. Даже для того, кто был его невольным носителем.

  Обед у молодого человека и компании его приятелей был до безобразия прост, - две буханки ржаного хлеба и один кувшин с молоком. И это на восьмерых подростков и молодых парней! Отложив рушники, - в которые был завёрнут хлеб, - разломили буханки и, усевшись в тени ивы, принялись за обед. Голод давал о себе знать, - ели торопливо, плохо прожёвывая. А кувшин, как сокровище, переходил из одних рук в другие только для того, чтобы продолжить своё невольное путешествие по рукам приятелей.

  После тяжёлой работы этот, самый что ни на есть, простейший хлеб вместе с молоком был удивительно вкусным и приятным. В какие-то пару минут они окончили с обедом, но так и не смогли наесться. Переглянулись меж собой и вздохнули, понимая, что больше нечем подкрепиться.

  С реки веяло прохладой и свежестью. В тени было по-своему уютно, - солнышко, даже сквозь густую листву, каким-то образом пригревало, но не мучило жарой. А чуть в стороне от ивы, над дикими травами, стояло густое такое марево.

  Немного отдохнув и переведя дух, приятели принялись разговаривать о всяком разном. Постепенно разговор с малозначительного и не имеющего особого интереса переместился на грядущую, ещё такую далёкую осень. Говоря о сборе урожая, они все как-то смолкли. Виктор ощутил затаённую надежду, которая заставила сердце молодого человека вначале замереть, а после более часть застучать. Чувствуя взволнованность, молодой человек спросил о том, что всех их тревожило и будоражило:

  - Кто в этом году собирается?.. - он не договорил, но всем было ясно, о чём речь.

  Один только Виктор не знал наверняка, о чём вопрос.