Разлом/освобождение (СИ)

  Виктор терпел и всячески подавлял любые проявления слабости. В его уме ясно, точно неоновая вывеска в ночи, сияла мысль о том, что вот он, очередной шанс стать лучше и сильнее. И он как мог, справлялся с этой не простой задачей. Но всё же его выручил этот новый приятель, - утирая пот, заика поднялся от распотрошённого телевизора, поглядел вверх, совсем незаметно скосив взгляд на Виктора, а после сказал:

  - Жа-а-рко. П-п-пойдём что ли к-куд-да-нибудь в т-тень.

  Виктор поднялся, утёр рукавом лицо, на котором так обильно выступил пот, и посмотрел на приятеля.

  - Ты эт-то, как? Пи-п-пить х-хочешь?

  Виктор достаточно красноречиво посмотрел в сторону, где уродцы, продолжая работать, то и дело поднимали бутылки с газировкой и допивали после кого-то, совершенно не брезгуя.

  - Э-э, не-ет! - замахал грязными руками горбатый заика. - Эти с-сов-всем от-тупели! М-мы в-ведь не з-звери, а?

  - Есть идеи? - наконец спросил Виктор.

  Заика сразу же заметно оживился. Даже улыбнулся, что, едва не сломило решимость и твёрдость Виктора, - слишком уж непривычно и пугающе выглядела улыбка с заячьей губой.

  - Ту-ут, ря-дом, е-есть к-к-колонка. - всё так же улыбаясь, говорил заика. - П-пой-дём?

  Неожиданно для самого себя, Виктор улыбнулся. Не натянуто, не принужденно, а по-настоящему. Его мысли полнились образами холодной, свежей воды, от которой зубы сводит.

  Рядом оказалось ну совсем уж не рядом. Виктор не знал точно, как много им пришлось пройти, но по ощущению они плелись не меньше полутора часов. Свалка почти растаяла без следа, когда они зашли в небольшую деревеньку. Старые, покосившиеся дома и одичавшие деревья. Тишина и благодать. Пока они там были, ни разу никого не повстречали. Виктор забеспокоился, думая, что раз нет людей, то и воды, должно быть, тоже не будет, но... к величайшей радости и облегчению, вода была. Немного рыжеватая от ржавчины или глины... или от того и другого. Но это не остановило ни Виктора, ни его провожатого.

  Назад они возвращались быстро, - не спешили, просто шаг стал лёгким и солнце больше так не припекало. Молчали. Виктор размышлял о том, как всё-таки мало ему нужно для счастья! А после, спустя значительно меньшее время, чем они шли в деревню, вновь принялись вместе за работу.

  Ближе к вечеру что-то в происходящем начало меняться. Виктору потребовалось время, чтобы понять. Вроде бы всё те же уродцы, что шастали и прежде рядом, занимались тем же делом, что и прежде, но... была перемена, которую мужчина долго не мог осознать, - другие рабочие собирали банки и бутылки пива и сливали всё, что ещё могли, в пустые бутылки. Горбач тоже решил не отставать и, обратившись к Виктору, сказал:

  - На-ам бы т-тоже н-нужно че-его-ни-б-будь себе по-по-подго-отовить.

  - Ты хочешь как эти, собирать остатки? Так ведь и дрянь какую-то можно найти! А у меня, говоря откровенно, нет ни малейшего желания и возможности бегать по врачам и лечиться от всякой пакости.

  - Э-э-э нет! - хмуро сказал заика. - Э-это с ед-дой мож-жет быть д-д-дря-янь, а вот... - он вместо слов подхватил почти пустую бутылку с виски и спросил, - ка-ак по тво-оему, м-м-много т-тут з-за-р-разы?

  Виктор даже нервно хохотнул.

  - Ну да, тут ей жить не особо весело.

  - А-а-я о ч-чём?

  - Но и пить, после кого-то... как-то это... - Виктор не мог подобрать нужного слова, чтобы не обидеть горбача.

  - Эк-коно-омич-чно! - быстро проговорил, как мог, заика со всей возможной важностью.

  Когда они сдали "дневную выручку", горбач попросил у Виктора заранее оговорённые детали, - все плоды совместных работ делили поровну. - и оплатил их. А после, толкнув плечом, спросил:

  - Ну... так... что? - он поднял одну из двух бутылок по самое горлышко наполненную горючей жидкостью. - Бу-уд-дешь?

  ***

  За первую рабочую неделю Виктор, неожиданно для самого себя, смог наладить не такие уж и плохие отношение с заикой. Как выяснилось из редких разговоров, - не любил ни он, ни Виктор особо много говорить, - он с самого детства любил копаться в различных механизмах, перебирать их, пытаться что-нибудь сделать новое. Ничего не изучал, не пытался понять принципы работы, а просто, полагаясь на интуицию, переделывал электронику и смотрел, что же получится? Горбач также увлекался подобным "творчеством" и с механикой, делал самые неожиданные самоделки, а после только проверял, что же получилось и получилось ли вовсе?

  Виктор узнал, что его знакомого и товарища по грязной, тяжёлой работе, зовут Славой. Почему-то заика был категоричен в том, чтобы его звали именно Славой и никак иначе. И мог крепко так обидеться, если к нему обратиться как-нибудь по-другому. Виктор проверил это на своём плече и больше повторять не захотел, - почти два часа не чувствовал руку. Только едва ли его могли обеспокоить подобные заскоки. "Тут каждый по-своему отбитый на всю голову", - подумал тогда Виктор, оглядывая прочих коллег.