Разложение, или Катабасис в пещеру Платона

Давид мысленно поблагодарил ее за согласие и собрался как можно скорее уехать с кладбища. Все, чего он хотел – покинуть это место и забыть его как страшный сон. «В принципе, можно похоронить и на другом кладбище», – мысленно утешал он себя. Как только Давид подошел к водительской двери, к воротам подъехал большой ржавый пикап. Его водитель – обросший мужчина средних лет в бежевой кепке и рубашке без рукавов – удивленно посмотрел на старика с ружьем, испуганного Давида и его непонимающую мать. Разглядев в этой картине что-то неладное, мужчина резко вышел из машины, подбежал к старику и выхватил из его руки ружье.

– Ты совсем сдурел?! – осуждающий тон мужчины смутил старика.

– Это же тот самый осквернитель! – оправдываясь отвечал старик. – Верни мне ружье, пока он не уехал.

– Опомнись, отец, – мужчина говорил медленно и громко. – Ты обвиняешь уже третьего человека за неделю! У тебя с твоей паранойей совсем крыша поехала.

– Это точно он, клянусь тебе! Ну-ка сгоняй за ментами, они тебе все подтвердят.

Мужчина, успокаиваясь, вздохнул.

– Сейчас съезжу. Пойдем домой. Пока они приедут, ты полежишь, отдохнешь.

Он взял старика за плечи и, не слушая его возмущений, повел его обратно к дому. Старик покорно следовал за ним, отчаявшись что-либо доказать. Уходя, мужчина махнул Давиду рукой, чтобы он шел за ними.

– Видишь, вот все и разрешилось, – он неубедительно успокаивал маму. – Возвращайся в машину, я скоро вернусь.

Когда они вернулись в дом, мужчина увел старика в спальню, а Давид, немного успокоившись, позволил себе вздохнуть полной грудью. Он вновь обнаружил мерзкий запах трупов. Давид не понимал, почему он до сих пор его чувствует, и, не находя ответа, решил немного отвлечься. Он ходил по ритуальному магазину и смотрел на его товары. Выбор гробов здесь был небольшой, зато каждый из предлагаемых вариантов был торжественно благолепен. До блеска ламинированные деревянные усыпальницы отражали в себе бледное лицо Давида, проходившего мимо них. Под витринами в бессчетном множестве лежали иконы на любой вкус и цвет. Старцы, Христы и Мадонны с нимбами над головами взирали прямо ему в глаза. Он отвечал им взаимностью, пока не заметил широкую картину в позолоченной раме, также выставленную здесь на продажу. На ней были изображены двенадцать апостолов, трое из которых показались ему до боли знакомыми. Петр, Иаков и Иоанн, в окружении других учеников Христа, выглядели точно так же, как трое мужчин на чердаке, которых он видел на озере во сне. Петр стоял в желтой рясе и сжимал в руке золотой ключ, Иаков держал в руке ракушку и был наряжен в темно-синие одежды, а Иоанн, так же, как и во сне, был с длинными волосами, жалостливым взглядом и в бордовой рясе. Внезапно вспомнив об этом, Давид раздумывал, где он мог видеть эти образы раньше. «Наверное, в церкви… Когда я был там в последний раз?» – задумался он. Размышляя, почему образы апостолов явились ему во сне, он не заметил, как дверь снова распахнулась и из спальни вышел спасший его мужчина, вероятно, сумев угомонить своего отца.

– Извините его. – Мужчина подошел ближе к Давиду. – Маразм под старость лет развивается, вот он каждого второго и обвиняет. Он вас не поранил?

– Нет, все в порядке. – Давид доброжелательным тоном дал понять, что не держит зла. – Почему у вас здесь так воняет трупами?

– О чем вы говорите? – Мужчина заметно принюхался. – Я не чувствую никакого запаха. Может, с кладбища у вас осталось. Хотя, если честно, я и там ничего такого не замечал.

Давид решил сменить тему.

– А за какого осквернителя он меня принял?

– Ох, эта история уже давно нам покоя не дает. Дело в том, что на кладбище по ночам пролазят подростки, слушают там музыку, веселятся и все в подобном роде. Мы давно пытаемся решить эту проблему: до этого сторожа на ворота поставили, так они стали забираться на территорию через забор, с другой стороны. Сейчас вот камеры устанавливаем. Отец в свое время тоже знатно поломал над ними голову. А сейчас, когда по старости мозг слабее стал, это все усугубилось. Как-то раз в похожем припадке он вышел на кладбище и начал крушить памятники. Пинал их, пытался раскрошить, но сил не хватило, к счастью. Тогда мы его увидели и успокоили, но потом он внушил себе, что это были никакие не памятники, а те самые подростки-осквернители, и он их там пытался проучить. А когда мы показываем ему те самые памятники, которые он пытался разломать, мол, смотри – никакие это не подростки, – он отвечает, что их сломали осквернители, которых он и побил.

Мужчина пожал плечами, как бы показывая свое безвыходное положение.

– С тех пор он каждого второго посетителя принимает за осквернителя могил и начинает угрожать. Но эта выходка с ружьем, конечно, переходит все границы. Прошу прощения у вас еще раз.

– Ничего страшного, всякое бывает. Он к вашему приезду и так уже почти успокоился.

Давид посмотрел в свое отражение на гробе. Мужчина, о чем-то задумавшись, вопросительно посмотрел на него.