Разлучница. В плену прошлого

Слышу, как один из них чиркает зажигалкой, а через несколько секунд шумно выдыхает.

— Константин, ты же понимаешь, дорогой, — заводит незнакомый голос.

— Оставь свои нежности девкам, — огрызается Смолин. — Я тебе все сказал. Договоренность была на год, ты выторговал еще три, окей. Но на этом мы попрощались. С чего ты вдруг решил, что можешь вот так заявиться и требовать…

— Какие требования, дорогой, побойся Бога! — восклицает с немалой долей иронии.

— Хочешь проверить лимит моего терпения? — смеется Смолин. — Уверен?

— Ты стал таким несговорчивым, — цокает языком мужчина. — Хорошие деньги. Легкие деньги. Когда это вышло из моды? — теперь сокрушается.

— Руслан, я все сказал, — спокойно произносит Костя. — Давай не будем ссориться и закроем тему раз и навсегда. У меня дела. Выход найдешь сам.

Ноги Смолина начинают удаляться, а вот мужчина не торопится, чем очень меня огорчает. А потом огорчает еще сильнее, начав говорить, очевидно, в мобильный:

— Нарой все на его девку. Кто такая, откуда он ее взял, где живет, все! Гаденыш думает, что может отказаться от моего предложения. Посмотрим, без чего еще он сможет жить.

«Да что ж такое, — стону мысленно, а следом в голову пробирается другая мысль, повеселее: — Зато теперь ему точно придется рассказать о своих темных делишках. И я не просто могу уехать, мне придется это сделать…».

Глава 13

— Где тебя черти носят?! — набрасывается на меня Смолин с порога. — С телефоном что?!

— Разрядился, — вздыхаю, понуро опустив голову.

— Поэтому ты шла пешком?!

— Вообще-то, да, — мямлю тихонько. — Тут всего три остановки, а мне нужно было подумать.

— Неужели? — интересуется едко. — И о чем же? Как довести меня до ручки?

— Нет. О том, во что ты опять вляпался! — верещу ему в лицо.

— О чем ты? — спрашивает уже спокойно и до кучи приподнимает брови, выражая полнейшее недоумение.

— А я все слышала, — ехидничаю и даром что язык не показываю. — Но самое интересное он сказал после того, как ты эффектно свалил!

— Драли тебя мало, — шипит гневно, догадавшись, откуда я могла подслушать.

— Факт, — надменно прикрываю веки.

Смолин вздыхает и уточняет недовольно:

— Что сказал?

— Что у Вали прибавилось работы, — бурчу недовольно.

— Я сам разберусь со своими проблемами! Что он сказал?! — снова срывается на рев.

— Ты нормально вообще разговаривать разучился? — обиженно надуваю губы. — В ресторане своем так общайся, а со мной не надо.

— Вик, ты же видишь, я на пределе. Что он сказал? — Пересказываю слово в слово. — Гандон. Окей, будет ему сотрудничество. На всю жизнь запомнит. Не парься, я все улажу. Только…

— Мне надлежит отбыть в неизвестном направлении, — заканчиваю за него и смотрю исподлобья.

— На время. Красивая прическа. Покажи ноготочки…

— Ой, какой ты лис! — возмущаюсь и вырываю свою руку из его. — Рассказывай сейчас же что происходит!

— Ничего. Но произойдет. И в этот момент тебе лучше быть подальше, но после я за тобой приеду. И надеюсь, к этому времени ты соберешь все свои вещи.

— Сидеть на чемоданах непонятно сколько? Как заманчиво, — скрещиваю руки под грудью.

— Я позвоню, как буду выезжать, — подлизывается и подходит ближе, пристраивая руку на моей спине. — Ты так очаровательно дуешь губки.

— Даже не думай, — шикаю на него.

— Знаешь, даже хорошо, что он показал свое нутро именно сейчас. Разберемся сразу со всем. Ну же, малыш, — толкается носом в мой висок. — Не расстраивайся.

— А если не получится? — таю от его нежностей.

— Получится. Что за сомнения?

— Пообещай, что будешь действовать в рамках закона.

— Я буду действовать вместе с законом, — заявляет самодовольно. — Все будет хорошо. А прическа в самом деле роскошная. И мне не терпится увидеть тебя в платье. Краситься будешь?

— Само собой, — фыркаю.

— О, тогда времени в обрез. Всего два часа…

Поворачиваю голову, чтобы он увидел мой укоризненный взгляд, а он врезается в мои губы в шутливом поцелуе, даже глаза закрыть не успеваю. От неожиданности отшатываюсь, он придерживает меня за спину, оба сдавленно смеемся.

— Больше всего я скучал по твоей улыбке, — гладит меня пальцами по щеке. — Солнце, пшеница и я сейчас с ума сойду от твоего запаха, — последнее уже бормочет на шумном вдохе, по-хозяйски прижимая к себе. — Хочу испортить твою прическу. Сейчас. До одури.

И мне бы сказать «нет». Сказать «рано». Хоть что-нибудь… но я не могу. Объятие слишком крепкое, его дыхание слишком прерывистое, его переполненные желанием глаза слишком близко. Губы, прикосновения которых помнит каждый сантиметр моего тела. Я так хочу вновь испытать те же эмоции, я так давно не чувствовала себя желанной, я так хочу его сама, что отпускаю все тормоза, обхватывая его за шею.

— Малышка моя, — выдыхает и накрывает мои губы своими.

На свадьбу мы, конечно, безбожно опаздываем. За те два часа, что мы провели в объятиях друг друга, я забыла обо всем на свете. Обо всех обидах, о своей боли, о метаниях и скитаниях. Я простила ему все, абсолютно. Но лишь на те два часа. Моему телу хорошо, мое сердце бьется спокойно, а пульс ровный, но память — такая стерва. И чем ближе мы к ресторану, тем она яснее.