Геродот утверждал, что только после смерти человека можно сказать, была ли его жизнь счастливой. В те времена жизнь человека обычно не продолжалась более 40–50 лет. В наше время индивидуум, достигший, скажем, 80 лет, может с уверенностью сказать, была ли его жизнь счастливой, не задумываясь о том, что произойдет с нм в оставшиеся ему годы жизни.
Долгожителю, утверждающему, что он случайно уцелел, случайно дожил, скажем, до ста или более лет, лучше сослаться на судьбу, на перст божий: такое объяснение несравненно более содержательно.
Одни старики цепляются за жизнь как утопающий за соломинку, другие, сознавая, что жизнь стала мукой, готовы с ней по-доброму расстаться.
Старики нередко выглядят моложе своих лет. Это приятно, конечно, им. Это обманывает других, сами же они не должны поддаваться обману. Старость есть старость. Правда, медики различают паспортную и биологическую старость. Но такое разграничение – дело специалистов-медиков, а вовсе не самих стариков.
Долгожитель – человек, избежавший многочисленных болезней, приводящих к летальному исходу (или же одолевший такие болезни), человек, избежавший не менее многочисленных несчастных случайностей, которые также чреваты смертельным исходом. Такой человек может быть понят лишь как счастливая случайность, нисколько не исключающая его собственных забот о своем здоровье.
Плохо быть старым, неизбежно дряхлеющим человеком. Но можете ли вы предложить что-нибудь лучшее тем, кто еще не достиг старости.
Старость – неизлечимая болезнь, исход которой фатально предопределен. Поэтому старый человек (пусть это не покажется парадоксом) жаждет болеть как можно дольше, так как другого выхода у него нет. И врачи, в отличие от обычного своего поведения, заботятся о продлении этой болезни.
Хорошо, если смерть приходит вдруг и сразу завершает свое дело. Как в басне Крылова: «…приятель охнуть не успел, как на него медведь насел».
Банальнейшая истина: учиться никогда не поздно. О ней не стоило бы напоминать, если бы ее признавали и старики, которым, правда, надо не учиться, а переучиваться, учиться жить по-новому.
Деревья умирают, как правило, стоя. Людям это, увы, не дано.
Овдовевшему одинокому старику постоянно мнится, сколько бы ни было у него детей, внуков и правнуков, что он, в сущности, никому из них не нужен. Мнится ли только? Или же просто не хочется знать правды?
Лавровый венок не прикрывает лысины.
Вспоминая свое многолетнее прошлое, я часто осознаю, что многое из того, что было мною сделано, написано, опубликовано, было совсем не таким, как должно. И хотя я сейчас живу, пишу и печатаю то, что перечеркивает прежнее, ошибочное, догматическимарксистское, оно все равно остается моим наследием. Прошлое неустранимо.
Страх смерти прячется под всякого рода личинами: забота о близких, неотложные дела, которые должно совершить и т. д. На войне страх смерти нередко приобретал парадоксальную форму отчаянной, но исполненной фаталистической веры, отваги.
Старые люди любят старые вещи, неохотно расстаются с порядком поношенным платьем. Также они относятся и к своим убеждениям, если даже и сознают, что они давно утратили свою убедительность.
Консерваторами в широком смысле этого слова бывают и молодые люди, но подлинным источником консервативного умонастроения является старость с ее привязанностью к былому, которое представляется старому человеку лучшей порой его жизни, несмотря на все пережитые в прошлом страдания и горести.
Чувствовать себя старым и быть действительно старым – совершенно разные вещи. Когда нестарый человек чувствует себя старым – это всего лишь субъективное состояние, преходящее чувство, настроение. Когда же старый человек чувствует себя старым, то это уже страх перед признанием фатальной правды жизни. Разумная старость трезво, спокойно, с достоинством осознает свою немощь и не стремится возвыситься над нею.
Говорят, что стариков надо уважать. С таким общим воззрением нельзя согласиться. Уважение предполагает индивидуальный подход. Правильнее было бы просто сказать, что о стариках надо заботиться.
Придет время, когда человечество одолеет старость и смерть станет выбором, который принимает индивидуум после многих многих лет жизни, как вследствие разочарования в своем затянувшемся долголетии, так и вследствие потери интереса к тому, что именуют радостями жизни. Стоит ли нам, людям, у которых не будет такого выбора, людям, обреченным на смерть, жалеть о том, что мы родились слишком рано? Нет, конечно, нет. Будем радоваться за наших потомков, не идеализируя их будущее: у них будут свои, другие, но не менее сложные, чем у нас, проблемы, трудности, испытания.
Старость и молодость – несомненные противоположности, которые, однако, не следует абсолютизировать. Возможно, по-видимому, и единство этих противоположностей, как с положительным, так и с отрицательным знаком.
Седина сначала появляется в душе и лишь затем выступает наружу.
Старость – прекрасная, но слишком краткая пора человеческой жизни[27]
.Разные разности